До последних дней Я летал на Дон Им возил лекарства, порох и патроны. И с небес я видел Словно страшный сон Вольницы казачьей,— России похороны. Кончилось горючее. Мои верный револьвер Пулю шлет за пулей. Стреляет офицер. Их пыталось шестеро взять меня живьем. Но не зря поют они: 'И как один умрем!..' Крымская республика. Лубок да картон. В комиссара. В кожанку Последний патрон. На шаланде выгребли за синий горизонт, Только не у Врангеля был мой последний фронт. Восемь лет я парией скитался по Руси И шептал затравленно: 'Спаси и пронеси!' В день святой, родительский На кладбшде пленен Двадцать шесть этапов По дороге в СЛОН. * * * Снова в рабство обратили Русь поганые хазары. Эх! Зачем Екатерина их поверила мольбам? Ведь из Библии известно, как они губили страны, А она заразу эту за сервиз впустила к нам.. Зря сенаторы читали ей заветы Святослава: 'Иудей России нужен или мертвый, или раб!' Но премудрая царица хитрости не распознала, Били упыри на жалость! Ну а в этом русский слаб. * * * В тюрьмах слуг тех адовых — Избавленьем — смерть. Но назло чекистам сумел я уцелеть. Подобрал компанию: пять сорвиголов. Шлепнули охрану и махнули в Соловков. Утлый челн монашеский На север правил, в лед. Долго там искали нас, да кто во льдах найдет?! А потом Норвегия, Англия, Париж! Книга, как проклятие. И в кармане шиш. Книге не поверило левое дерьмо. Сыпали угрозами за письмом письмо. Франс, Фейхтвангер, Шоу и Ромен Роллан Предали анафеме: Клевета! Обман! Сам иуда Горький написать был рад, Что в СЛОНе дом отдыха для зэков, райский сад. Ужас тридцать третьего. Воероссийский стон. Вся держава русская превратилась в СЛОН, А евреи кушали фрукты и кишмиш![41] А евреи ездили в Лондон и Париж! * * * Вдруг на переправе — смена лошадей! Сталин полновластным стал владыкой. Палачей — евреев как, простых людей Стал бросать в ГУЛАГ: 'Сиди и не чирикай!' Что тут скажешь? Сталин... Конечно же палач. Но вернул иудам часть долгов кровавых. В лагерях аукнулся им в избах детский плач,- Стрелял левых также как и правых. Ну а дальше больше,—
