Мирэнды вдруг стала пустой: ни единой мысли, никаких чувств.
Она только напряглась, почувствовав, как его руки шарят по лодыжкам и распутывают веревку, привязывающую ее к Эвери. Схватив Мирэнду за лодыжки, человек втащил ее в гараж — на полу гулял холодный ветер.
— Спокойно, — сказал он, срывая липкую ленту с ее губ одним болезненным рывком.
Она задохнулась от притока воздуха. Втягивала его в легкие, и он казался ей чистым, как родниковая вода где-нибудь за городом, хотя, конечно, был полон выхлопных газов. Девушка пила воздух, и ее легкие медленно наполнялись им, потом она с удовольствием выдыхала его и вдыхала снова. И это простое удовольствие дышать свежим воздухом казалось радостью. Она подняла глаза вверх — ее мучитель ухмылялся, глядя на нее сверху вниз.
И ее охватил ужас. Да он же безумный. Бледная радужная оболочка его глаз, казалось, поглотила зрачки, а лицо казалось багровым на фоне темной щетины на давно небритом лице. Ни дать ни взять — один из тех бездомных, что ночуют в переулках их родной окраины. Рана на лбу почернела и покрылась коркой запекшейся крови.
И улыбка хищная, из фильма ужасов. Мирэнда отвела глаза, успокоила жадное дыхание и стала ждать — что будет дальше?
От его прикосновения к ее руке она поежилась.
— Пошли, — сказал он. — Пора устраиваться.
Развязав запястья девушки, он помог ей выбраться из пикапа и твердо встать на ноги. Боль пронизала спину. Она прикусила губу, чтобы не закричать.
— Пойдешь сама или мне придется нести тебя?
Наплевать на то, что спину сводило судорогой, что жутко болели мускулы, — она предпочитала идти самостоятельно. Только чтобы он не подходил близко, а тем более не нес ее. Отекшие ноги онемели и были как деревянные. Пол поплыл под ногами, стены вращались. Почему это случилось с ней?
— Ну, пошли, юная леди. И помни — ни звука.
Мирэнда сделала шаг вперед, пол качнулся, как океанская волна, колени подогнулись, и она упала раскинув руки, пытаясь удержать равновесие. Когда она оказалась на полу, на ее запястьях что-то щелкнуло. Сверху по руке метнулась жаркая волна боли, но она подавила крик.
— Жалкие сосунки, — раздраженно сказал тип, — ничего-то вы сами не можете. — Он как бы в отчаянии воздел кверху руки. — Придется помочь.
Ухватив ее за шиворот, он поволок безвольное тело.
Мирэнда с трудом дышала, воротник врезался в шею.
Но инстинктивно она уже понимала, что бороться или жаловаться — только ухудшать свое положение. И поэтому старалась дышать ровно, не обращая внимания на резкую боль в запястье.
Когда он отпустил ее, она упала, сильно ударившись головой о цементный пол. Он открыл дверь со словами «Voila! Подвал». Подвал вроде бы нормальное слово, для обозначения обычного для каждого дома помещения. Почему же сейчас оно прозвучало так зловеще? Пока она успела что-то сообразить, жестокая рука снова подняла ее за ворот пальто и потащила вниз по деревянной лестнице.
Все закружилось у нее перед глазами, она опрокинулась вниз головой и полетела, считая ступеньки, больно ударяясь о них затылком. Не в силах сдержаться, она Громко вскрикнула, падая на пол подвала.
Он быстро догнал ее. И она снова закричала, когда он с силой пнул ее в живот.
— Я уже говорил тебе, — сказал он будничным тоном, — чтоб ты не шумела. Ты поняла меня?
И Мирэнда едва выдохнула:
— Да.
Засунув костяшки пальцев в рот, она укусила их до крови.
А Эвери, лежа в пикапе, недоумевал: почему этот тип не приходит за ним и что случилось с Мирэндой... Наверное, его черед наступит за ней. Интуиция подсказывала ему, что расправа с Мирэндой займет много времени, но душа его стонала и кричала — так хотелось ему вырваться на волю.
Когда Эвери наконец услышал приближающиеся шаги, он весь напрягся и попытался забиться в самый дальний угол. Ведь неизвестно, что ждет его там, наверху.
Крышка отскочила, и Эвери зажмурился.
— Давай-ка, парень. Я не такой уж плохой. Поверни сюда голову и посмотри на меня. Бывают куда хуже меня.
Эвери медленно повернул голову, сощурившись от хлынувшего на него света. Глядя сверху вниз на Эвери, тип улыбался. Эвери открыл глаза пошире. Мучитель развязал его и сорвал ленту с губ.
— Можешь сесть, сынок?
Непонятно почему, Эвери почувствовал, что ему хочется заплакать. Но надо задушить слезы, загнать их внутрь.
— Так в чем дело, сынок? Ты можешь сесть? Эвери перекатился ближе к двери.
— Думаю, что смогу...
Он ухитрился принять сидячее положение, хотя спина у него болела, и от боли он прикусил язык, пытаясь подавить мучительные спазмы в мышцах и встать на ноги.
— У меня есть для тебя небольшой сюрприз. — Человек улыбался. — Твоя подруга ждет, когда ты присоединишься к ней... — он округлил глаза, и голос его стал ниже и глубже, — в подвале. — Он разразился смехом.
Открыв дверь в гараж, человек оглянулся и посмотрел на Эвери. Он снова улыбнулся. Эвери удивился, почему он так часто улыбается.
— Почему вы все время улыбаетесь? — вырвалось у Эвери.
Он привык говорить все, что было у него на уме, и делал так всегда, но на этот раз пожалел о своей привычке. Улыбка исчезла с лица человека.
— Просто я рад, что ты со мной, сынок. Только и всего. Значит, ты Эвери?
И то, как его имя прозвучало в устах этого человека, заставило парня содрогнуться, у него возникло такое чувство, словно его изнасиловали.
— Вы знаете мое имя?
— Конечно, знаю. Твой дружок Крошка Ти рассказал мне о тебе все.
Внутри у Эвери сжался ком — будто что-то там завязалось тугим узлом. Он всегда был одиночкой и думал только о себе, но ведь Крошка Ти, в сущности, ребенок, что он мог рассказать о нем? Какую-то долю секунды они смотрели друг на друга. Эвери лихорадочно соображал, сможет ли вообще выбраться из этой передряги... Предположим, возникнет ситуация, при которой он смог бы удрать, но ноги настолько онемели от долгого сидения в багажнике, что убежать далеко он просто был неспособен. Он и в лучшие времена не умел быстро бегать, а уж теперь...
— Пошли, — сказал человек.
— Как мне вас называть? Вы знаете мое имя, а я — нет.
Эвери подумал, что имя этого сумасшедшего, если он сможет перехитрить его и убежать, пригодится.
Кажется, типа этот вопрос застал врасплох.
— Можешь звать меня, сынок, мистер Моррис. Как, подойдет?
— Прекрасно, мистер Моррис.
Эвери ухитрился самостоятельно вылезти из машины, стараясь контролировать себя. Ой понял, что Морриса бесит его страх, а страх пожирал его изнутри. Он растворял его, как кислота яичную скорлупу. Хорошо, что псих не мог заглянуть ему в душу.
— Что же вы собираетесь мне показать? — вежливо спросил Эвери, в то время как внутренний голос кричал: «Я не хочу ничего видеть. Я хочу домой».
Моррис сложил ладони, потер их и снова улыбнулся.
— О, это совсем небольшое шоу. Вот такое. — Он широко открыл дверь подвала, к которому они подошли, и Эвери заглянул внутрь.
Эвери видел над собой только деревянные ступени, ведущие в кромешную тьму. Снизу, из подвала, шла вонь. И Эвери тотчас же понял — это вонь человеческого пота, мочи, экскрементов.
