Больше, чем темнота, его встревожило молчание. Тишина. То, что там, внизу, были люди и вели они себя так тихо, испугало его по-настоящему.
— Они мертвые? — спросил Эвери.
— Ни один пока не умер, — хихикнул Моррис. — По крайней мере так было до последнего времени. — Он пристально посмотрел на Эвери. — Пока не умерли.
Ноги уже не держали Эвери, они стали какими-то жидкими, текучими.
Мистер Моррис спустился вниз, в темноту и, не сводя глаз с Эвери, щелкнул выключателем. Теперь Эвери мог видеть ступени, спускающиеся вниз, к стене из шлакоблока. Он изо всех сил вглядывался в сумрачное нутро подвала, силясь различить то, что находилось вне поля его зрения — в правом углу.
Лампочка у входа не могла рассеять темноту.
— Ты пропускаешь первое представление, сынок.
Голос Морриса вывел его из оцепенения.
— Что?
— Первое представление. На стене, вон там, слева.
Взгляд Звери медленно описал круг справа налево и остановился на стене. Он смотрел и смотрел, рот его раскрылся, углы губ опустились, готовые издать крик, но звук застрял в горле. Две пары рук, уже позеленевших от разложения, были прибиты гвоздями к отполированным до блеска сосновым доскам.
Кисти рук были черными от запекшейся и засохшей крови. Пальцы, свисавшие вниз, загибались в безмолвной мольбе.
— Почему вы захотели показать мне это? — Эвери с трудом обрел дыхание, с ужасом думая, когда же его собственные руки украсят стену подвала этого психа в качестве трофеев.
— Полагал, ты заинтересуешься. Вон те, слева — это руки Карлоса, маленького женственного гомика-«куин». Что дала ему жизнь — счастье нагибаться перед мужчинами, пока не подцепит какую-нибудь болезнь. Поверь мне, теперь ему лучше...
— Карлос?.. — В голове у Эвери мутилось.
— Да, да. А ты его знал? Тогда представляешь, о чем я говорю. Его можно назвать одержимым страстью извращенцем.
Моррис удрученно вздохнул.
— О, я сказал — можно назвать. Надо было употребить прошедшеевремя...
Эвери уставился на него, открыв от ужаса рот. Он уже больше не мог притворяться хладнокровным.
— Ну а тот, справа, должен представлять для тебя куда больший интерес. Эти великолепные, славные руки принадлежат твоему другу, так я считаю, во всяком случае. Этому наглому парню, который вышел из юного возраста, но кантовался на улицах вместе с вами.
Пожалуйста, не говори этого, пожалуйста, пожалуйста, не говори этого. Глаза Эвери наполнялись слезами. Лицо покрылось холодным липким потом.
— Это Рэнди, правда, Рэнди?
Моррис выглядел очень довольным собой.
— Ну да, они говорили о тебе, что ты умный малый, и теперь я вижу, что этому можно верить. — Он вытянул руку и постучал костяшкой указательного пальца по лбу Эвери. — Сила дедуктивного мышления.
Эвери медленно покачал головой: «Почему? Почему именно Рэнди?»
— Самозащита, малыш, самозащита. Так это называется. Он пытался навредить мне. — Жесткие нотки в голосе Мориса заставили Эвери взглянуть на него. — Но там есть еще кое-что. Пошли.
Моррис стал спускаться по ступенькам, полуобернувшись к Эвери, чтобы не выпускать его из поля зрения.
Когда они добрались до самого низа, Эвери ждал, пока Моррис включит свет. Он вглядывался в полумрак подвала, но пока видел лишь неясные тени.
Наконец Моррис включил свет. Первое, что увидел Эвери, были ящики... длинный ряд фанерных ящиков. Эвери сосчитал: их оказалось шесть. Три были закрыты крышками и заперты на висячие замки.
Он вздрогнул при мысли о том, кто или что находится там внутри. Но ему не пришлось долго оставаться в неведении.
— Позволь представить тебя твоим соседям по комнате. Первая Джули, — заржал Моррис, указав на ящик, отличавшийся от остальных. Его крышка была забита сверху планками размером два на четыре дюйма. — Она немногословна. Дальше, я думаю, те, кого ты знаешь: Уор Зон и Крошка Ти.
Эвери ужаснула тишина — ни звука из этих ящиков.
— Ты будешь рядом с Крошкой Ти. А Мирэнда, когда она примет наказание, окажется твоей соседкой с другой стороны. — Помолчав, Моррис продолжал: — Последний ящик предназначен для особенно дорогого мне друга.
Эвери пробормотал вопрос, которого явно от него ожидали и ответ на который он, ужасаясь, знал наперед.
— Кто же это?
— Ну, это Джимми, Джимми Фелз, именно его ты можешь «поблагодарить» за все это. — В голосе Морриса зазвучал гнев. — Все вы вправе винить его за все, что случилось. Не смотри на меня так. Я порядочный человек...
Наконец Моррис сердито махнул рукой, как бы отметая собственные слова.
— Давай поглядим, какой еще сюрприз тебя ожидает.
Теперь Моррис дышал тяжелее. Казалось, он с трудом владеет собой.
— Пошли, — выговорил он, запнувшись.
Эвери последовал в маленькую комнату, отделенную от остальной части подвала.
Когда они вошли в клетушку, Эвери увидел Мирэнду.
— Бог мой, что вы хотите с ней сделать? Вырвать руки из суставов?
Моррис отмахнулся:
— О, с ней будет все в порядке. Может, немножко поболит...
Этого Эвери не мог выдержать. Он ринулся на мучителя и схватил его за грудки одной рукой, а другую, сжав в кулак, изготовил для удара.
Моррис выхватил из-за пояса револьвер.
— Мы ведь собирались хорошо себя вести, верно?
Он ткнул Эвери в живот дулом, и Эвери разжал руку.
— Да, сэр, — пробормотал он. — Просто мне неприятно ее видеть в таком состоянии.
— Мы ее снимем, ладно? Ты можешь мне помочь. Но только когда я скажу... пока еще не время.
Эвери снова посмотрел на Мирэнду. От одного вида несчастной у него перехватило дыхание. Она свисала с большого крюка, укрепленного на потолочной балке. Руки ее были связаны, запястья сведены вместе. Веревка, связывавшая их, была протянута выше, к чему-то, что выглядело похожим на крюк для подвешивания мясных туш, а крюк укреплен на потолке. Такой же веревкой были связаны и ее лодыжки. Она была обнажена, и пальцы ее ног болтались на расстоянии одного дюйма от цементного пола. Эвери проглотил сухой комок, застрявший у него в горле, он не мог отвести глаз от Мирэнды. Ребра ее выступали, маленькие груди казались жалкими и почти плоскими от туго натянутой кожи — руки были подняты высоко над головой. Эвери окатило волной холода, когда он посмотрел на ее лицо, — лицо вызывало мысли о смерти. Ее глаза остекленело смотрели вперед. Кожа была пепельного оттенка, она казалась почти серой и была покрыта тонкой пленкой пота. Рот Мирэнды был открыт: она дышала тяжело и неровно.
Она медленно повернулась, и Эвери увидел ее выступающие лопатки.
Слабым утешением было то, что она, по-видимому, не сознавала, что происходит. Она была где-то в другом мире, и Эвери показалось, что и не хочет возвращаться назад.
— Давайте снимем ее сейчас. — Эвери умоляюще поглядел на Морриса. — Пожалуйста!
Моррис ткнул пальцем в лицо Эвери:
— Я сказал: когда придет время. А теперь тебе пора взглянуть на местечко, которое я приготовил тебе.
