– Это потому, что ты меня не слушаешь.
– Я слушал, когда ты говорила: это путешествие не похоже на другие. Но, может, ты так говоришь каждому. – Он не смог скрыть горечь в голосе.
Отвернувшись от него, Сандра встала на колени перед очагом.
– Раньше так никогда не было, – призналась она тихо. – Это моя вина, все началось с первого дня, как я тебя увидела. – Кочергой она выгребала картофелины, пекшиеся на углях.
– Это когда ты пыталась дать мне взятку за Лиз? Тебе не было стыдно?
– Ты мне не понравился – эдакий надменный, эгоистичный, занятый только собой доктор...
Она умолкла, чтобы разложить еду по тарелкам, и огляделась в поисках посуды.
Ричард поднял ноги, и они показались ему невероятно тяжелыми.
– А что заставило тебя изменить мнение?
Сандра поставила ему тарелку с картошкой и вилкой на колени.
– Не знаю. Может, та ночь в «Як и Йети», когда ты ужинал в одиночестве. Не могу выносить, когда человек ест один. – Она села на край его постели с тарелкой на коленях и подогнула под себя ноги. Потом взяла кусочек дымящейся картошки.
– И поэтому ты отправила ко мне того парня из группы?
Вилка стукнулась о тарелку.
– Я никогда никого к тебе не посылала. Он сам. Ты же явно хотел присоединиться к нам. Разве ты не специально ходишь в те места, где можешь встретить американцев?
Он улыбнулся.
– Ага, каждый вечер, лишь бы американские громкоголосые туристы пригласили меня поесть с ними и поболтать о доме. Можешь верить, можешь не верить, но есть люди, которые любят есть в одиночестве.
– А тогда зачем ты подошел к нам?
– Честное слово, я думал, это ты послала того парня.
Сандра вздрогнула.
– Правда?
– Я не хотел тебя обидеть.
Сандра внимательно смотрела на его лицо, бледное, с темными кругами под глазами. Ее сердце болезненно сжалось. Она взглянула на свою тарелку, потом на его.
– Ешь, тебе нужны карбогидраты.
Он откусил и пожевал.
– Ты упорная. Все еще пытаешься руководить мной.
– Тогда почему?
– Почему я нанял тебя своим проводником? – Он покачал головой. – Не знаю. Думал, ты слишком властная и чтобы от тебя избавиться, заставил помогать мне в операционной – вдруг ты уйдешь. Но что-то случилось, я привык, что ты рядом, подаешь инструменты. Мне нравилось видеть тебя по утрам, и я скучал без тебя днем.
Сандра пыталась улыбнуться, но уголки ее рта не слушались, она сжала губы, а глаза горели от слез.
Он ковырял вилкой картошку.
– Поверь, связаться с упрямой женщиной не входило в мои планы, но потом ты сама вызвалась меня вести. И я не мог поверить в удачу.
– Ну вот мы и здесь, – сказала она тихо.
– Вот мы и здесь, – повторил он, как эхо, потянувшись к ней. Потом закрыл глаза, а Сандра стояла возле его постели и смотрела сверху вниз. Он открыл глаза и сощурился. – Не оставляй меня.
– Нет, не оставлю.
Она не оставит его до тех пор, пока они не сделают то, что должны. А потом уйдет, и он это понимает.
Он снова закрыл глаза, довольно вздохнув.
Сандра отложила дневник и взяла починить рубашку Ричарда – он зацепился за камень. Ей везет, уверяла она себя, у нее столько всего впереди. С Муром же всегда будет его работа. А если этого мало, то рядом полно женщин, которые могут в него влюбиться, кто-то согласится отправиться за ним в незнакомые места, подавать инструменты, принимать роды.
Она уколола палец, и капля крови упала на темную фланель. Ричард с кем-то еще? Ей не хотелось думать об этом. Она прижала палец к ладони, чтобы остановить кровь. Почему с ним не может быть кто-то другой, если она сама не хочет? Он был самый добрый, самый отзывчивый, самый внимательный из всех известных ей людей. И он заслуживал, чтобы кто-то добрый заботился о нем. Так же, как он заботился о ней. Кто-то способный подарить ему детей и вырастить их. И чем скорее она уйдет из его жизни, тем скорее у него появится все это.
Сандра забралась на свою постель и оттуда еще раз взглянула, как он спит. У нее не было фотографии Ричарда, да она и не жалела об этом. Ей и так трудно будет изгнать его из своих воспоминаний. Она натянула спальник до самых глаз и стала ждать рассвета.
Утром Мур хотел двинуться дальше. Его голова была необыкновенно легкой, будто парила сама по себе отдельно от туловища. Но боль прошла. Он чувствовал усталость, хотя и не признался в этом Сандре. Она сама догадалась и не разрешила ему идти.
В сумерках Кибо принес маленького золотого Будду и две свечи. Зажег их. Сандра снова приготовила печеную картошку, а когда Мур отказался есть, села на край кровати с вилкой в руке.
– Мы завтра уходим, – твердо заявил он.
– В том случае, если ты съешь эту картошку.
Он выхватил вилку и крепко сжал ее запястье.
– Не съем, пока сверху не будет сметаны и чеснока. Дольками.
– О, я вижу, тебе лучше. – Она улыбнулась и высвободилась.
– Мне весь день было хорошо. Ты не заметила?
– Я заметила, что ты весь день спал.
– Это потому, что мне скучно смотреть, как ты читаешь, пишешь или шьешь. Что мне еще оставалось? – Он нахмурился.
– В этом и состоит главная идея, – сказала она.
– В чем? Чтобы соскучиться до смерти? Ты держишь меня здесь против моей воли. Ясно? Я могу обвинить тебя в этом.
Сандра засмеялась.
– Мог бы придумать что-то получше. Я никогда не видела здесь полиции. А ты?
Ричард заметил, как зажглись ее серые глаза, а улыбка придала чертам мягкость. Он понимал, что нежность и заботливость Сандры вызваны не просто исполнением служебного долга. Причина глубже, но решил не докапываться до нее, пока они не вернутся в Катманду. Он не хотел разладить хрупкое равновесие.
– Я подожду до возвращения в Штаты и обращусь на тебя в суд, – сказал он.
– А разве ты собирался вернуться?
– А это стоит того – посмотреть, как тебя потащат на скамью подсудимых. То, что ты делаешь, и незаконно и неэтично. И если будешь продолжать в том же духе, я взбунтуюсь!
– И ты думаешь, Кибо тоже восстанет против меня? Ему нравится сидеть в деревне. И в глубине души ты знаешь, что я поступаю правильно. – Она провела пальцем по левой стороне его груди.
Он замер. Он боялся разрушить очарование минуты. Ему хотелось, чтобы она не отнимала руку.
– Скажи, – продолжала Сандра, – как бы ты поступил, если бы я заболела высотной болезнью? Заставил бы меня идти? Заставил бы продолжать поход? Тебе же известно, нет от нее другого лекарства, кроме отдыха. А если и он не помогает, то ничего другого не остается, как спуститься вниз. Я права?
Девушка наклонилась вперед, он положил ей руки на плечи и задохнулся в аромате волос. Если бы она заболела... Он бы обнял ее, взял на руки, уложил в постель и оставил там на неделю. А после заставил бы пройти прямо, чтобы проверить равновесие. К счастью, она об этом методе не знала. И он притянул ее к
