– Чего миллион? – заинтересовался Дюбуа. – Серьезно? – Брови мерзье подпрыгнули вверх. – Ты столько стоишь?
– Нет. Просто я не пою на частных вечеринках, женщина это знает, поэтому назвала беспроигрышную, на ее взгляд, сумму.
– М-да, жаль, что теперь из тебя певец никудышный, – сожалеюще прищелкнул языком Дюбуа, – такие деньги нам бы не помешали. Ну да ладно, главное твое богатство, дочь, я получил, а банковские счета и недвижимость станут приятным дополнением.
– Да, хозяин.
– Так, вот твоя жена, уведи ее пока в комнату, вечером пришлешь в мою спальню. Ты слышал?
– Да, хозяин, – слаженный дуэт чугунных болванок, покорно покатившихся в дом.
– Ну что, женщина, – бутылка снова транслировала крупный план гнусной рожи, – я решил не прятать тебя, как твоего мужа, ты будешь до самого обряда воссоединения со мной. Я знаю, как тебя там корежит от одной мысли, что я буду с тобой делать ночью, а когда ты это увидишь! – Улыбка стала еще отвратительнее. – Душевное насилие гораздо приятнее физического, оно приносит больше темных сил.
Да что же это такое, а? Тебе что, сволочь, баб мало? Вон их тут сколько, у бассейна совсем молоденькая хорошенькая мулаточка лежит в шезлонге, что ты ко мне-то привязался? Как мне потом жить с оскверненным телом?
– Хозяин! – Зашедший в дом «Майоров» вернулся и робко топтался рядом.
– Что еще?
– Боюсь, вчерашний выкрик моей жены по телефону мог насторожить ее подругу. Они очень близки.
– Ничего, на них у меня свои планы. Вернее, на их детей. Умершие от укуса змеи близнецы мне нужны для сложного ритуала.
Что?!
Глава 28
Если бы я могла сейчас потерять сознание, отключиться так скромненько, незаметненько, и гори оно все гаром! Потому что концентрация инфернальности вокруг милейшего Паскаля превышала все мыслимые и немыслимые пределы. И справиться с этим, сидя бесплотным духом в бутылке, я не могла. Как и потерять единственное, что у меня осталось, – сознание. Плоть у меня нагло сперли.
А для возвращения этой самой плоти представителю зла, похоже, нужна жертва. Если я правильно поняла (хотя понимать не хотелось до истерики), мерзье выбрал для этой цели Лельку и Деньку.
Но почему именно их?! Стоп, дорогуша, ты в своем уме? То есть, по-твоему, если ради тебя в жертву принесут кого-то незнакомого, это будет вполне допустимо, да?
А если я останусь в этой чертовой (в прямом смысле слова) бутылке, погибнет моя семья, и Ника в первую очередь, поскольку из нее сделают чудовище. И неизвестно, сколько жизней понадобится черному колдуну Дюбуа для «обучения» девочки.
И как же быть?!
В первую очередь прекратить суету и мельтешение в бутылке, убить себя об стенку не получится. Успокоилась? А теперь возьми палку подлиннее и хорошенечко развороши ту кучу ментального мусора, которую сейчас представляет собой твое сознание. Поищи там способность мыслить адекватно.
Нашла? А теперь подумай – тебя кто-то будет спрашивать, что делать? Решения душка Паскаль принимает исключительно после совещания с тобой?
Выбора в любом случае нет. А есть жуткая реальность, победно ухмыляющаяся бездонной пастью. И надо действовать в этих отнюдь не тепличных условиях. Даже если находишься в бутылке.
Дюбуа все еще разговаривал с «Майоровым», когда из дома появилась моя тушка. Соскучилась, что ли? Или без указаний не знает, что делать?
Между прочим, «мой» уровень сексуальной привлекательности сейчас завис на уровне притязаний бухого привокзального бомжа. Голова перебинтована, один глаз заплыл, на руках царапины и ссадины, морда тупая – зачем Дюбуа эта неземная красота? Исключительно из вредности? А, да, вспомнила. Ему подпитка отрицательной энергии нужна, скунсу.
– Тебе чего? – повернулся к «жене» «Майоров».
– Ты скоро?
– Тебе не все равно? Иди в дом.
– Я есть хочу. – Ути, лапонька, жратиньки захотела! Смотри не раскорми меня, рептилия.
– Тогда подожди вон там, скоро будем ужинать, хозяин распорядился.
Тело побрело к ажурной скамейке, притаившейся в тени пышного куста жасмина. Для этого надо было спуститься вниз по мраморной лестнице, причем преодолеть следовало аж пять ступеней.
«Я» успешно справилась с первыми двумя, завершить начатое мне не дали. Из дома вылетел темнокожий снаряд с дредами и понесся к Дюбуа. На пути снаряда оказалась неповоротливая «я», парень попытался разминуться с препятствием, и ему это почти удалось. Но по касательной он «меня» все же задел.
Как я успела заметить, все творения Дюбуа ловкостью не отличались. Среди их отличий от нормальных людей веселенькими стразиками сияли тупость, вялость, неуклюжесть, безэмоциональность и прочие фальшивки, но ловкости и изящества там не было.
Поэтому мое тело покачнулось и, не издав ни звука, бельевым тюком скатилось с оставшихся ступенек.
– Франсуа! – наотмашь хлестнул перепуганного обладателя дредов голос Дюбуа. – Ты что натворил?!
Если я правильно поняла, поскольку хозяин говорил на французском.
Парень, показавшийся мне смутно знакомым, что-то сбивчиво затараторил, одновременно помогая подняться моему телу. На ноги он «меня» поставил довольно быстро, вот только стоять «я» не смогла. Правая нога, наливавшаяся фиолетовым отеком, слушаться не желала. А из разбитой губы довольно сильно текла кровь.
В другой ситуации я, конечно, разозлилась бы на торопыгу, покалечившую мою многострадальную тушку, но сейчас я с удовольствием расцеловала бы парнишку, если бы могла.
Потому что в ТАКОМ виде «я» вряд ли способна на сексуальные утехи.
Подоспевшая француженка средних лет, судя по всему, личный врач Дюбуа, захлопотала вокруг «меня». Мерзье, подойдя поближе, что-то спросил у мадам, та разразилась длинной фразой, показывая при этом на напоминавшую фиолетовое полено щиколотку.
Дюбуа всучил мою тюрьму «Майорову» и закатил грандиозную выволочку съежившемуся от страха Франсуа.
А я всматривалась в лицо парнишки, пытаясь вспомнить, где же я его видела, причем совсем недавно.
Ну конечно! Это тот самый экзотический попутчик, которого в аэропорту рассматривала Ника! Значит, люди Дюбуа вели нас от самой Москвы. Не удивлюсь, если и исчезновение нашего риелтора связано с деятельностью мерзье.
М-да, неслабо раскинул свои щупальца Паскаль Дюбуа, похоже, влияние этого типа гораздо сильнее, чем я могла предположить.
Головоногий тем временем закончил разнос Франсуа и отрывисто пролаял несколько распоряжений. Сбежавшиеся слуги подняли мое тело (между прочим, четверо здесь совершенно ни к чему, Лешка и один справлялся!) и поволокли в дом, словно муравьи гусеницу. Следом направилась врач.
– Ну что, женщина, – бутылка снова оказалась в лапах ожившего ночного кошмара, – будешь развлекать меня потом, когда я верну тебя. Если верну, – поправился он. – Но ничего, так даже интереснее.
Ты даже не представляешь насколько!
Скакать радостным лучиком по бутылке я не стала. Одна проблема благополучно разрешилась, но осталась другая, пострашнее, – маленькие Салимы.
Как я сейчас хотела, чтобы Таньский, забрав детей, немедленно уехала из Сан-Тропе! И ведь могла бы, что им тут делать без нас. Не знаю, о чем «я» говорила по телефону, не знаю текста надиктованного «мне»
