— Не можешь ли ты одолжить мне банку варенья?
Ферберн вытаращил глаза. Он думал, что Риддель попросит его по крайней мере сопровождать его к директору по какому-нибудь важному делу или откроет ему тайну, касающуюся судьбы всей школы, и вдруг — варенье! Он расхохотался, как сумасшедший.
— Фу, как ты меня испугал! Погляди ты на свое лицо: ну кто с таким лицом говорит о варенье?
С минуту Риддель смотрел на своего друга рассеянным взглядом, а потом и сам рассмеялся.
— Какой я, однако, дурак! Я не объяснил тебе, зачем мне варенье. У меня сегодня завтракают двое «мартышек», и я только что вспомнил, что не приготовил им десерта. Не найдется ли у тебя еще чего- нибудь? Я все возьму.
Ферберн отворил свой шкафчик. Риддель нагрузился всевозможными сластями, взял в объятия банку с вишневым вареньем и выбежал из комнаты, торопливо ответив на расспросы Ферберна о том, какие «мартышки» и по какому случаю:
— После, после расскажу.
Едва успел Риддель окончить приготовления к приему гостей, как зазвонил колокол на молитву.
Надо, однако, сказать, что приготовления его чуть не пропали даром. Сгоряча Парсон и Тельсон изъявили свое согласие на приглашение старшины, но как только он скрылся из виду, их охватило сомнение.
— Как ты думаешь, зачем он нас зовет? Уж не нахлобучку ли собирается сделать за последний скандал в парламенте? — спросил Тельсон.
— Наверное. Я не пойду.
— Только зачем же для этого приглашать завтракать? Странно как-то…
— Ничего нет странного: ведь он чудак. А кстати, хорошо он угощает?
— Угощает он отлично: он щедрый. — Тельсону как бывшему фагу старшины это было хорошо известно.
— Знаешь, я думаю, лучше пойти, — сказал, подумав, Парсон. — Если это нахлобучка, так от нее все равно не спрячешься.
— Пожалуй, пойдем, — согласился Тельсон.
В назначенный час друзья подходили к комнате старшины. Судя по их медленной походке и нерешительному стуку в дверь, они все еще немного побаивались, но зато, когда дверь отворилась и глазам их предстал накрытый стол, весь уставленный закусками и лакомствами, они пришли в такой восторг, что даже забыли поздороваться с хозяином.
— Очень рад, что вы пришли, — встретил Риддель своих гостей. — Садитесь за стол, будем завтракать. Тельсон, ты не забыл еще, как варить яйца?
Тельсон не забыл — и принялся, не теряя времени, доказывать свое искусство. Парсон взялся резать хлеб и намазывать маслом тартинки. Когда стряпня была кончена и первый аппетит удовлетворен, мальчики принялись болтать самым непринужденным образом. Занимать их не понадобилось, и Ридделю оставалось только руководить беседой и наводить ее понемногу на желаемую тему.
— А мы было испугались, — говорил Тельсон: — Парсон вообразил, что вы хотите задать нам нахлобучку.
— И не думал. Это ты вообразил, а вовсе не я, — отозвался сконфуженный Парсон.
— Неправда, ты… А какой скандал учинили мы в парламенте!.. — обратился Тельсон к Ридделю. — Это все Парсон; он первый затейник на такие штуки.
— То есть я всегда первый попадаюсь, — поправил Парсон с видом угнетенной невинности.
Риддель засмеялся.
— Кстати, Риддель, слыхали вы, что сегодня назначено частное заседание парламента? — спросил Тельсон.
— Нет, не слыхал. По поводу чего же?
— По поводу вас.
— Меня?!
— Да, и даже не по поводу, а против вас. Вас хотят исключить из членов парламента.
Для Ридделя это было совершенною новостью.
— За что же меня хотят исключить? — спросил он с удивлением.
— Все из-за этого дела с гонками: за то, что в прошлый раз вы не хотели сказать, кого подозреваете. Многие уверяют, будто вы сами в этом замешаны. Только вы не бойтесь: я, Парсон и все наши пойдем на заседание и отстоим вас.
Ридделю не хотелось говорить с мальчиками на эту тему; к тому же время уходило, а они были еще далеко от Виндгама и его затруднений; между тем необходимо было добиться, правду ли говорил дневник. Надеясь на недогадливость своих собеседников, Риддель решился приступать к делу прямо.
— Не знаете ли, отчего Виндгам не пришел на последнюю практику крикетистов? — спросил он.
Мальчики переглянулись.
— Н-не знаю, — отвечал Тельсон и покраснел.
— Вообще последнее время он какой-то грустный, — продолжал старшина.
Он особенно рассчитывал на эту фразу, и расчет его оказался верным. Если дневник говорил правду, то и Тельсон и Парсон сильно интересовались делами Виндгама и даже негодовали на него, Ридделя, за его строгость к мальчику. Значит, раз он даст им случай, они должны им воспользоваться и замолвить слово за товарища. Так и вышло.
— Еще бы ему не быть грустным, когда его исключают! — сказал Парсон с жаром.
— Исключают? За что? — спросил с притворным удивлением Риддель.
— Как за что?! За «Аквариум». Ведь вы хотите жаловаться на него директору… Если вы пожалуетесь, его, наверное, исключат.
— А вы-то как об этом узнали? То есть о том, что Виндгам ходил в «Аквариум».
— Очень просто: мы возвращались из Шельпорта от Броунов в карете директора, то есть не в карете, а на козлах, и видели, как Виндгам выходил из «Аквариума» с Сильком и Джильксом, — объяснил Тельсон.
— Мы никому об этом не рассказывали. Не понимаю, как вы об этом узнали, — прибавил Парсон.
Потом оба заговорили разом:
— Уж если исключать Виндгама, то Силька и Джилькса и подавно: наверное, это они завели его туда.
Но Риддель их больше не слушал. Он думал о том, как бы поскорее повидать и успокоить Виндгама. Ему было страшно стыдно перед своим маленьким другом: как мог он заподозрить его в такой низости! Завтрак, однако, был еще не кончен, до уроков оставалось минут десять. Нужно было разыграть до конца роль любезного хозяина, и Риддель принялся усердно потчевать своих гостей. А те в счастливом неведении того, зачем их пригласили, без умолку болтали. Они давно уже забыли все свои страхи и чувствовали себя, как дома. От Виндгама они перешли к собственным маленьким провинностям, в сотый раз рассказывали, как им досталось от мистера Паррета, красноречиво пожаловались на него за то, что он их ужасно допекает ученьем. Но всему бывает конец. Зазвонил колокол к первому уроку. Гости вскочили — один с недоеденным яблоком, другой с губами, выпачканными вареньем, — и стали прощаться.
— Погодите минутку, — остановил их Риддель. — Не знаете ли, чья это книжка? Я нашел ее вчера у подъезда.
Веселый смех приветствовал появление маленькой черной книжки, в которой мальчики сразу узнали старую знакомую.
— Ах, это Бошер! Вечно он теряет свой дневник. Я уверен, что он это делает нарочно, — сказал Тельсон.
— Так это дневник Бошера? Передайте ему, пожалуйста, и скажите…
— А вы читали его? — перебили мальчики Ридделя. — Не правда ли, какая чепуха? Там всем достается. Наверное, он и вас называет «противным», говорит, что вы «много о себе думаете», и тому подобное. Он это обо всех говорит.
— Не помню, не заметил… Во всяком случае, мне его дневник доставил большое удовольствие, можете передать ему это от меня. А теперь идите, а то мы все и так уже опоздали к уроку.
