Если Гермес тождествен Ид рису, то он не входил в категорию пророков-законодателей, которых Бог сделал носителями 'незыблемого' Текста[5] под руководством ангела (Тора, Евангелие, Коран). Он пришел посвятить людей путем непосредственного вдохновения (ilham в противоположность wahy, откровение посредством ангела), чтобы основать первые города* и их технику. Здесь слышится отголосок представления в форме диалога, 'тайных обсуждений' (Фестюжьер) греческих герметических текстов.
[* Очень отдаленная дата жизни, приписываемая Гермесу, исходит из следующего замечания Beruni (chron. 342): по Гермесу, восход Плеяд совпадает с точкой весеннего равноденствия, что имело место более 3300 лет до начала христианской эры (Л. Массиньон). Мы приводим также координаты звезд, указанные в 'Liber Hermetis' и 'Tractatus Enoch', см. наст. изд. – Прим. пер.]
Первыми 'герметизирующими' мусульманами были шииты, для которых история циклична и может выразиться, если обратиться к примерам наиболее древних пророков (чем объясняется роль Гермеса у друзов и нусайритов)[6].
Именно благодаря Гермесу-Идрису эллинистическая традиция заявила о своем праве на существование в Исламе, тогда как силлогистика и метафизика Аристотеля еще не были им приняты. Манихейская пропаганда zanadiga[7] использовала Гермеса для своей доктрины вдохновения (inspiration), тогда как савеи из Харрана, под угрозой быть изгнанными как язычники, видели в пророке Гермесе-Идрисе[8] неожиданное средство для того чтобы уцелеть среди монотеистических культов, официально разрешенных в мусульманском государстве. Они объявляли мусульманам, что Гермес низойдет вновь на землю как их Mahdi, и что А[гато] – демон будет Судьей на Суде[9]. Но герметизм не имел Книги откровения; с 321/933 кади (судья) А. 1. Istakhri, в ту пору багдадский мухташиб, потребовал истребления савеев, которые вынуждены были постепенно изменить веру (последний известный их официальный предводитель Hukaym-b-lsab-Marwan, преемник Sa'dan-b-Jabir, +15 раби'1 393/944)[10].
Вскоре, кстати, возникло противодействие внедрению герметизма в мусульманскую мысль. Была принята его инструментальная техника; именно в Харране производились астролябии[11], необходимые для ежедневной фиксации моментов пяти канонических молитв (суннизм требует обращения к непосредственному опыту и так же, как и для фиксации праздника новолуния, преследует еще и сегодня обращение к альманахам, рассчитанным заранее); дистилляторы алхимиков и астрологические талисманы употреблялись везде; но многие мусульманские мыслители, впрочем, из различных соображений, осуждали астрологию, алхимию[12] и талисманную магию, плохо согласующиеся с божественной трансценденцией и блаженством.
Полемика, коснувшаяся тогда герметической теодицеи*, доказывает, что в ту эпоху герметизм охватывал все. Он не исповедовался обществом с организованным учением; распространенность клятвы Гиппократа, заимствованной в Испании лекарем Ibn Zuhr (+525/1130: Taysir, манускрипт Paris. 2960, f. 133b, открытый А. Фараем[13]), только доказывает, что проникновение античных техник в Ислам обеспечивалось организацией посвященных; и вне больницы в Юндисабуре обучение античной науке не имело специализированных школ и должно было передаваться вместе с обучением Organon под сенью христианских сирийских семинаров в Ираке (особенно несторианских: в Deir Qunna, Mahuze и Mar Theodor).
[* Согласование идеи благого Бога с наличием мирового зла. – Прим. пер.]
Но олицетворяя в Гермесе-Идрисе первичное состояние языческой культуры (как в максимах Luqman- Ahikar), еще осознавали некоторую доктринную однородность, объединяющую различные тексты (алхимию, астрологию, талисманы, теодицею), переданные и переведенные под именем Гермеса.
Философ Sarakhsi (+286/899), ученик Kindi, вместе с ним рассматривает Гермеса как одного из основоположников савейской религии. Он добавляет[14], что Kindi читал то, что Гермес говорил своему сыну о 'tawhid' (=выражение веры в божественном Единстве), и восхищался его точностью, замечая, что (мусульманский) философ, как он, не смог бы выразить это лучше: речь шла о невыразимой божественной трансценденции, которой не мог достигнуть инструмент силлогизма (и которая, как мы увидим далее, доступна только теургии). Оградить божественную Сущность от какой бы то ни было дискриминации атрибутов, это то, что развивает по-арабски герметический текст, Псевдо- Эмпедокл, который, согласно Ibn al-Qifti, оказал влияние на mu'tazilite' Allaf (+233/849) и андалусского предка Ibn Masarra (+319/932)[15]. Можно также задать вопрос, не был ли Jahm уже вдохновлен герметизмом, когда отрицал всякое различение атрибутов в Боге, поскольку, согласно Ibn Hanbal[16], он заимствовал тогда у манихейских христиан их доказательство через непрерывность Духа, чтобы опровергнуть атеизм буддийский или jaina (Sumaniya).
Во всяком случае мы считаем, что через Dhu'l Nun Misri (+245/859), алхимика и мистика (египтянина) одновременно, герметическое проявление неприменимости силлогизма в теодицее было известно от суфиев, которые, как, например, A. S. Kharraz (+286/899) и Hallaj (+309/922), первыми противопоставили бессильному рассудку (raison, 'aql) дух (esprit, ruh), который единственный способен вкусить Бога экспериментально. Это то, что сделали уже шиитские экстремисты, окрашенные эллинизмом в Куфа[17]. Один из них, Shalmaghani (+322/934)[18], писал об алхимии; его тезис о Божьем проникновении в тело святого использует два герметических и савейских термина (hulul, проникновение; haykal, статуя идола или теургическая молитва для призвания духа бога). Мы встречаем их также у Hallaj, и они происходят у обоих скорее всего от шиитских экстремистов в ходе письменной полемики Manes против Bardesane о душе[19].
В теодицее эллинистическая философия соединяет воедино два противоположных тезиса: с одной стороны, что божественная сущность является невыразимо единой; с другой – что она не только способна к восприятию эманации, но что она может, при нашей молитве, быть вынуждена внедриться, будь то в идол (неоплатонизм Порфирия) или в святого (герметическая теургия). Именно этот второй тезис о hulul был наиболее совместим с литературой Ислама; и осуждение, которым его поразили некоторые шииты и мистики, несомненно целилось и в герметизм.
Кроме того, как заметил Shahrastani[20], вознесение духа в небо, такое, в какое его посвящает Гермес, освобождает от веры в нисхождение ангела-вестника, чтобы передать пророку Текст откровения: это другая несовместимость с чистым Исламом (ибо мистический Ислам соглашается, благодаря al-Khadir[21], с непосредственным вдохновением, высшим по отношению к пророческому состоянию).
Постепенно устраненное из исламской теодицеи, герметическое влияние ослабло и в талисманной магии (в которой победили мантика цифр и черт на песке), но полностью господствовало в мусульманских астрологии и алхимии вплоть до наших дней.
Там, где еще существуют, как, например, в Марокко, muwaqqit, служащие мечетей, обязанностью которых является наблюдение точного времени пяти молитв при помощи астролябии, – там наблюдается, что астролябия служит также для предсказаний, счастливых или фатальных, особенно в зауясах, народных религиозных братствах[22].
Целью этой заметки не является нарисовать полную картину астрологии, алхимии и талисманной магии мусульман, а дать библиографию арабских текстов, являющихся, на наш взгляд, лексически или сознательно герметическими. Вот по каким критериям мы сочли их таковыми:
1) Теодицея, по которой Бог Един, понимаемый как невыразимый, недоступный для силлогизма, достигается путем аскетизма и молитвы: см. шиитскую и мистическую формулу 'bihaqq…'[23], 'по праву (о Тебе) Пяти из Манто (у шиитов); или по праву Человечества (у Hallaj), я молю Тебя…'
2) Синтетическая физика, которая, далекая от того чтобы противопоставлять подлунный мир небу- эмпирею (и четыре тленных стихии – квинтэссенции), утверждает единство Вселенной: теоретически через науку соответствий между различными 'горизонтами' Вселенной [24] (см. их таблицу по A. Kayyal, ар. Shahrastani, 1, 18; по энциклопедии lkhwan al-Safa, 1, 116-118; по
