Сегодня
Настоящее — это как проходит моя жизнь сейчас, чем я занимаюсь как консультант, как я живу и выстраиваю свою деятельность вокруг того, что я знаю, как я веду людей к автономности (индивидуально и в группах).
Полноценная жизнь, несмотря на все неудачи.
Однажды, в 1982 году, я стояла и смотрела на свои часы. Для меня не было никакой связи между тем, что показывали стрелки на циферблате, и реальностью. У меня не было никакого ощущения времени, зато я примерно определяла время суток: утро, полдень, послеобеденное время и вечер. Вообще говоря, я неплохо справлялась с этим, но когда нужно было успеть вовремя, подруга детства всегда звонила и предупреждала меня, что мне нужно собираться, чтобы не опоздать.
Часы на стене тикали, я должна была идти на встречу, я смотрела, было восемь часов. «Восемь, точно, я должна выйти сейчас же, чтобы приехать вовремя». Необычное чувство. Я вышла и добралась вовремя, и все мое нутро поняло, что я соединила что-то, что было непонятно мне раньше. Было такое чувство, что мир открылся для меня.
Вечерами я училась в институте, там я встретила подругу и рассказала ей о своем фантастическом открытии. Она в отчаянии покачала головой и сказала: «О, нет, я думала на этой земле есть хоть один человек, на которого не влияет время и который может жить, как дитя природы, в нашей цивилизации». Я смутилась на какое-то мгновение, но потом она разделила мою радость.
С календарем дело обстояло хуже. Я не понимала, что число, которое стоит на бумаге, имеет отношение к конкретному дню. Я не могла приготовиться, если никто не говорил мне, что именно сегодня произойдет что-то особенное. Жизнь для меня — поток, жидкая субстанция, у нее нет границ.
Я стала тренироваться, каждый день смотрела на календарь, говорила вслух, какое сегодня число, какой день недели, какая неделя, месяц и год. Я связывала это с погодой, восходом солнца, тем, что росло на земле, или тем, каких птиц можно услышать. Постепенно у меня образовалась некая структура, так что я могла заглянуть в календарь и связать календарный день с реальностью, но у меня нет никакого ощущения этого, только формальное знание. Этого вполне достаточно, но трудность заключается в том, что я должна записывать все — я могу жить без календаря и функционировать своим обычным способом, — и тогда у меня нет никакого понятия, в какой день что происходит, или же я могу строго следовать расписанию по пунктам, и время не растекается.
Проблема заключается в том, что обычно у людей есть доступ к обеим возможностям. Рабочее время у них привязано к календарю, а в свободное время они делают то, что запланировали в голове, без всяких записей, это вызывается самопроизвольно. Когда я использую ежедневник, я записываю туда каждую встречу, каждое свидание и каждое сообщение, которое я должна сделать тому или иному человеку. Это означает, что мой ежедневник то и дело выныривает из сумки, и что я закрепляю все очень тщательно. Это вовсе не обременительно, потому что я люблю смотреть в ежедневник и узнавать, что произойдет дальше. Я с радостью ожидаю этого момента: «Интересно посмотреть, что там за встреча». К сожалению, кого-то из моих друзей это оскорбляет. Они не хотят быть временем в ежедневнике, они считают, что так исчезает спонтанность, потому что я никогда не звоню или не прихожу просто так, и что со мной нельзя пообщаться, предварительно не назначив время. Многим не по душе это холодное структурирование, но для меня это фантастика: я могу следовать структуре, и это нисколько не мешает мне быть здесь-и-теперь, быть включенной в происходящее. Я никогда не нахожусь в прошедшем времени или в том, которое наступит, я постоянно присутствую. Только на мгновение, когда я смотрю в ежедневник, я оказываюсь на некой дистанции от настоящего.
Мое представление о мире иное, и я вижу, что другие страдают от этого: они чаще всего находятся на дистанции: в «потом», или застревают в какой-нибудь истории, и им трудно быть здесь и теперь, участвовать во встрече и близости, получать удовольствие и иметь доступ ко всем своим чувствам именно сейчас.
Вообще говоря, теперь я владею информацией о времени и пространстве, хотя иногда я сильно опаздываю. Бывает так, что я приезжаю на час или на день раньше или позже, или прихожу в нужный день, но в другом месяце или году. Сейчас это стало забавной чертой жизни, и люди часто снисходительно смеются вместе со мной. Мой коллега по работе, Леннарт, постоянно просматривает мой ежедневник и проверяет, все ли у меня согласовано, так что получается очень мало промахов, и я этому очень рада.
Иметь партнерские отношения у меня не получается, поскольку я не могу постоянно держать в поле зрения потребности моего партнера и удовлетворять их. Мой бывший муж целиком предоставлял себя в мое распоряжение и давал мне все пространство в мире, чтобы я получила возможность научиться всему тому, что было так трудно и невозможно для меня, но спустя двадцать пять лет, он стал тосковать по чему-то иному. В глубине души он надеялся, что моя способность к гармонии когда-нибудь пробудится во мне, но этого не происходило, и он чувствовал, что продолжает страдать. Я не хотела этого, потому что он замечательный человек, и я больше всего на свете желала, чтобы у него было все хорошо, чтобы он был счастлив, и я надеюсь, что он нашел свое счастье.
Я живу одна в том смысле, что у меня нет партнерских отношений, но в остальном я не одна. Я живу с двумя семьями, в которых в общей сложности трое детей, а это значит, что я все время включена в контакт, и это очень хорошо. Я люблю людей и, прежде всего, детей, так что мне как раз впору такая жизнь. Иметь возможность наблюдать за развитием детей, помогать своими знаниями и интуицией родителям и детям — это большая привилегия.
Нормально развитого человека с коммуникативными нарушениями от человека без коммуникативных нарушений отличает то, что человек с нарушениями должен настроиться на активный прием чувств и импульсов других людей. Я так много тренировалась, что мне больше не нужно активно думать, что я должна дотянуться до других и принять их в себя, это скорее похоже на вождение машины: когда человек тренировался достаточно много и водил машину достаточно долго, это знание как будто застревает у него в спинном мозгу. Человек просто делает то, что должен, когда сидит за рулем. Часто это работает само по себе, но иногда я забываюсь, и тогда возникают проблемы. Иногда люди чувствуют себя отвергнутыми и обижаются, иногда я не слышу, что они говорят, и это их оскорбляет, иногда я не понимаю, что мне нужно быть вежливой, и тогда получается неправильно.
Никакой контакт не происходит автоматически, и многое проходит мимо меня, но я так натренировала свою способность к наблюдению и способность размышлять обо всех и вся, что иногда я функционирую лучше других.
С другой стороны, я достаточно необузданна. У меня не много представлений и ценностей, которые сдерживают и ограничивают меня, когда речь идет о близком знакомстве. Я научилась тем вещам, которые значимы в обычной реальности, но я соблюдаю их только пока мне это удобно, и я в одно мгновение могу перекроить нормы, если это нужно. Можно сказать, что это своего рода аморальность. Но я не живу незаконно и не подавляю себя, просто я разумным образом приспосабливаюсь к наиболее гибкому способу функционирования. Я часто замечаю, что если другие нарушают какие-то моральные принципы или нормы, они страдают, испытывают угрызения совести, их мучает чувство невыполненного долга или им кажется, что они не имеют права — не могут жить дальше, короче говоря, они чувствуют себя злодеями. Со мной ничего подобного не происходит, я не чувствую ничего особенного, когда я нарушаю что-то священное.
Моя мама всегда считала, что я самый невоспитанный человек на свете, и, я думаю, это правда. Я не воспринимала никакую информацию насчет правил поведения, пока я не стала достаточно большой, и это не осело в моем сознании, и тогда я могла подумать и решить, что я буду помнить, а что выкину из головы. Однако я очень легко подчинялась чужой воле. Я редко контактирую с волей другого внутри себя, но думаю, что это правильно с практической точки зрения — хотеть того, чего хотят другие. Я должна придавать первостепенное значение тому, чего хотят другие, чтобы, если они спросят меня, я могла сформулировать их желания, как свои собственные, иначе они начинают беспокоиться, что они всегда должны все решать. Они начинают думать, что это несправедливо и что я отказываюсь от ответственности.
Я много боролась с такими представлениями. Мне трудно понять их и еще труднее найти смысл в их толковании. Справедливость относится к таким понятиям. Я обычно спрашивала у людей, что они имеют в
