В буфете, кроме меня, сидели две девчонки. Я принялся их разглядывать, но к ним присоединился кавалер с бегающими глазками, явный сутенер. Мне стало скучно от прогнозируемости ситуации, и, я заказав кофе без кофеина, бутерброды с сыром и плитку молочного шоколада, отвернулся.
Саня, наверняка, выключил телефон. Я представлял, как он читает мои сообщения утром, тихо ругается и давится от смеха.
Закончив ужин, я отправился в номер, нашел пару свежих журналов, лениво, невнимательно полистал их и залез под душ.
Усталость навалилась. Глаза слипались. Завтрашний день обещал быть суетливым и насыщенным. «Только бы не проспать!»
— Люсь, дорогая, разбуди меня в семь… Нет, в половину восьмого… Не забудь. Ага… И я тебя… Целую.
Утром меня разбудил Люсин звонок.
— Просыпайся, дорогой. Опоздаешь.
— Мы-мы-ны… Хорошо… Сейчас… — горло забито сонным кляпом, слова с трудом протискиваются, царапают связки и обретают звучание.
— Позавтракать есть где? — Люся не давала мне опять провалиться в сон.
— Мыыыы… В буфете…
— Вставай, а то скажешь, что я тебя не будила.
— Спасибо, любимая. Сейчас, приду в себя и перезвоню..
— Целую. Надень светлые джинсы и белый свитер.
— Хорошо. Спасибо. Целую.
— Зубы почистить не забудь.
— Понял, понял… Все сделаю…
— Носки и трусы в…
— Я ПОНЯЛ. Отбой. Перезвоню.
Утренний бред поисков вещей. Зубная паста есть, щетки нет. Вот она, щетка! А где паста? Душ порциями выдает кипяток и ледяную воду. Ступни боятся холодного кафеля. Где гель для душа? В сумке! Мокрые пятна следов на полу. Где станок для бритья? В сумке! Новые лужи. Гостиничное полотенце годится только для вытирания котят. Спящий мозг упорно не хотел руководить расхлябанным телом. Телефонный звонок. Явно, из утреннего гестапо. Не буду брать трубку. Джинсы и свитер с трудом натянулись на сырое тело (проклятое полотенце!).
Дожидаясь завтрака за столиком буфета, я посмотрел на часы. 7- 55. Поезд с партийной делегацией еще не прибыл. Я набрал Татьянин номер. После нескольких гудков я услышал:
— Дааааа.
Так тягуче и томно говорить позволить могла себе только женщина, осознающая, как она красива. Подделать эти гипнотические интонации можно, но обмануться ими позволит себе только не опытный юнец. Или очень-очень одинокий. Я не был ни тем, ни другим, однако, замер, пытаясь понять, кто же я, ловец, или жертва. Горгона меня не превратила в камень, только ввела в кровь транквилизаторы.
— Аллоооо, слушаю.
— Привет! Это Сергей.
— О, прииивет. А мы к Киеву подъезжаем.
— Это Сергей, из главного штаба, — я чуть не сказал «генерального», осекся, путаясь в мыслях. Жертва ты, Серега, жертва…
— Я узнала. Как дела? Так рано на работе? Мероприятие намечается?
— Нет. Жду вас в Киеве.
— Шутишь?
— Правда, в Киеве. Вчера вечером прилетел.
— Так ты с нами на семинаре будешь? — что-то я не уловил заинтересованности в ее голосе.
— Да.
— Хорошо. Встретимся на регистрации.
— До встречи.
— Бай.
У меня испортились настроение и аппетит. Объект моих половых притязаний не выявил радости, удивления, злости… Ничего. Ни каких эмоций. Быть безразличным не приято, унизительно и пошло.
«Ладно, посмотрим еще», — сказал я сам себе, терзая яичницу с беконом.
Суета, новые лица, новые женщины, регистрация, теплый солнечный день, ожидание приключений, неделя полной ночной свободы, чужой, милый город, полный карман денег, хорошие перспективы на ближайший год… Что может быть приятнее для тридцатипятилетнего мужчины? Я был доволен своей миссией, собой, вытянулся, в выжидательной стойке, как охотничий пес, дичь еще ни видно, но я ее чувствую всем телом, хозяин заметил мои знаки, медленно поднимает ружье… Это наша охота, Хозяин, будет добыча, будет вечерний ужин и памятные фотографии в окружении поверженных кабанов, с поникшими утками на поясе, будет новая головой лося в холле на стене. Ах, какие будут истории! Как красочно и преувеличенно!
Наши приехали и, я с первых минут понял причину их настороженности. Они боялись, что Шеф прислал меня контролировать их усердие и поведение. Надо было срочно поставить все точки над i.
— Девушки, давайте сразу договоримся о деталях…
Они стояли вокруг меня перед входом в учебный корпус и старались не смотреть в глаза.
— Я не собираюсь за вами надзирать. У меня есть свои дела, и задание, которое необходимо выполнить. Я вас не видел, вы меня не видели. На тренинги можете не приходить, но отмечайтесь в ведомостях. Гуляйте по очереди. Я буду на всех занятиях. Если смогу — прикрою перед Шефом, но ему пришлют докладную о посещаемости, тут я бессилен. Так что — решайте. Обо мне забудьте, меня нет.
— Я к сестре поеду под Киев. Тридцать километров. Дня на два. Можно? — спросила Нина Сергеевна, оживляясь.
— Я же сказал — прикрою, как смогу, но лучше договориться с человеком, который отмечает присутствующих. Эдик его зовут. Вон там, курит, возле стенда с объявлениями… Да вот же, в черном костюме… Видите? В очках…
Нина Сергеевна упорхнула, натянув нарядную улыбку на лицо, договариваться с Эдиком.
— А я у подруги поселюсь. У нее трехкомнатная недалеко отсюда. Утром на занятия легко добираться, — заявила Екатерина Васильевна, — Тань, ты со мной? Места хватит, подругу я предупредила. Чего тебе в гостинице мучаться…
Я замер. Если согласится — операция по сближению будет сложной. Лучший способ сохранить целомудренность — таскать за собой не красивую, пятидесятилетнюю дуру, еще хуже, если мужчины для этой дуры погибли как класс. Я не знал, чего хочет Таня от этой командировки. Если сберечь верность мужу, то поедет с Екатериной Васильевной. Если приключений — то останется в местной гостинице при учебном заведении.
— Лучше я останусь здесь, не люблю напрягать чужих людей. И лишние полчасика можно поваляться утром в кровати… Не надо на транспорт время тратить…
«Это еще ничего не значит!» — успокаивал я свои бушующие гормоны.
— Да ты что! Вечером вина выпьем, в центре погуляем, — засуетилась Васильевна, — повеселимся…
Ого! Да она хочет Таньку использовать, как приманку на мужиков. Есть еще порох… Вот тебе раз!
