хитрым способом укрепленный внутри, который делает выстрел более точным.
— Я найду Леонардо и поговорю с ним.
— Возможно, тебе придется его убить.
— Он более полезен живым, чем мертвым. Ты же сам сказал, что сердцем он не с Чезаре.
— Я сказал, что надеюсь на это, — Макиавелли остановился. — Держи деньги.
— Благодарю, — кивнул Эцио, принимая мешочек с монетами.
— Ты у меня в долгу, и я советую — прислушайся к моим словам.
— Когда ты скажешь что-нибудь разумное, — непременно.
Эцио оставил друга и отправился в квартал оружейников, где приобрел новый нагрудник, стальные наручи, меч и кинжал отличного качества и сбалансированные куда лучше, чем те, что у него уже были. В первую очередь он жалел об утрате старого браслета из Кодекса, сделанного из странного металла, который отбил столько смертельных ударов. Впрочем, сейчас было уже поздно сожалеть об этом. Теперь ему придется полагаться исключительно на свой ум, и тренироваться еще больше. Этого отнять у него не мог никто.
Он вернулся к Макиавелли, который ждал его у заурядной таверны, где они и договорились встретиться.
Макиавелли был раздражен.
— Отлично, — буркнул он. — Теперь ты можешь вернуться во Флоренцию.
— Возможно. Но я туда не вернусь.
— Не вернешься?
— Возможно, это тебе следует туда отправиться. Во Флоренции ты на своем месте. У меня же больше нет там дома.
Макиавелли развел руками.
— Правда, что твой старый дом был уничтожен. Я не хотел тебе говорить об этом. Но уверен, что твои мать и сестра сейчас в безопасности. Борджиа не взять Флоренцию. Мой хозяин, Пьеро Содерини, хорошо ее охраняет. Поэтому ты сможешь там задержаться.
Эцио вздрогнул, услышав, что его самые худшие опасения подтвердились, но сумел взять себя в руки и произнес:
— Я останусь здесь. Ты сам сказал, что мир не наступит, пока мы не восстанем против семьи Борджиа и тамплиеров, которые им служат.
— Храбрая речь! Особенно после Монтериджони.
— Как низко, Никколо! Откуда я знал, что они так быстро отыщут меня? Что они убьют Марио?
Макиавелли обнял товарища за плечи и искренне сказал:
— Эцио, что бы ни случилось, мы должны тщательно подготовиться. Не набрасываться на них в слепой ярости. Мы боремся со скорпионами — нет, даже хуже, со змеями! Они могут одновременно обвить твою шею и укусить за яйца! Они не знают о добре и зле. Они видят перед собой только цель! Родриго окружил себя змеями и убийцами. Даже его дочь, Лукреция, превратилась в одно из самых коварных орудий, ей известно все об искусстве отравлений. — Он сделал паузу. — Но даже она меркнет в сравнении с Чезаре!
— Снова он!
— Он амбициозен, безжалостен и жесток настолько, что ты даже — и слава Богу! — не можешь себе этого представить. Человеческие законы — ничто для него. Он убил своего брата, герцога Гандии, который стоял у него на пути к абсолютной власти. Он не остановиться ни перед чем!
— Я остановлю его.
— Только если не будешь спешить. У него Яблоко, не забывай об этом. Если он узнает о его мощи, нам не помогут даже Небеса.
Мысли Эцио вновь вернулись к Леонардо. Леонардо слишком хорошо изучил Яблоко…
— Он не страшится опасностей, не знает усталости, — продолжал Макиавелли. — Те, кто не пал от его меча, рвутся вступить в его ряды. У его ног уже находятся могущественные семьи Орсини и Колонна, а король Франции Людовик — на его стороне, — Макиавелли замолчал, задумавшись. — По крайней мере, король Людовик останется его союзником лишь до тех пор, пока Чезаре будет ему полезен…
— Ты его переоцениваешь!
Но, казалось, Макиавелли не слышал его. Он полностью погрузился в свои мысли.
— Что он намерен делать со всей этой властью? Со всеми деньгами? Что им движет?.. Я все еще не знаю этого. Но, Эцио, — добавил он, внимательно посмотрев на друга, — Чезаре действительно планирует захватить всю Италию, и, боюсь, с такой скоростью ему это удастся!
Эцио помедлил с ответом, немного шокированный.
— Я что, действительно слышу в твоем голосе восхищение?
Лицо Макиавелли застыло.
— Он умеет добиваться своего. Это редкое качество в современном мире. Он из тех, кто действительно может подчинить себе весь мир, если пожелает.
— Что ты имеешь в виду?
— Например… Людям нужен кто-то, кого они будут уважать, или даже восхищаться. Это может быть Господь Бог, Христос, но гораздо лучше, если это будет реальный человек. Родриго, Чезаре, какой-нибудь замечательный актер или певец, по крайней мере, до тех пор, пока они хорошо одеты и верят в себя. Остальные последуют за ним. — Макиавелли отхлебнул вина. — Это часть нас. Да, это не действует на тебя, меня или Леонардо. Но есть люди, цель жизни которых — следовать за кем-нибудь, и они опасны. — Он допил вино. — К счастью, такие люди, как я, вполне могут ими манипулировать.
— А такие, как я, могут убить.
Какое-то время они сидели молча.
— Кто станет главой Ассасинов после смерти Марио? — спросил Эцио.
— Вот так вопрос! Мы разобщены. Есть несколько кандидатов. Конечно, это важно, но выбор будет сделан. Ладно, пойдем. У нас много работы.
— Возьмем лошадей? Большая часть из них, может, и пала, но Рим — большой город, — предложил Эцио.
— Легче сказать, чем сделать. Завоевание Чезаре Романьи идет успешно — он уже захватил большую ее часть. Борджиа на пике власти, они подчинили лучшие части города. Сейчас мы в районе Борджиа. Мы не сможем взять лошадей в здешних конюшнях.
— Воля Борджиа — единственный закон в Риме?
— Эцио… на что ты намекаешь? Что я одобряю это?
— Не придуривайся, Никколо.
— Я не придуриваюсь. У тебя есть план?
— Будем импровизировать.
Они пошли туда, где размещались местные конюшни, в которых можно было купить лошадей. Идя низ по улице, Эцио заметил, что многие лавки (которые в обычное время были бы открыты) стояли с опущенными ставнями. Что здесь произошло? Чем ближе они подходили к конюшням, тем больше на их пути встречалось угрожающего вида солдат в бордово-желтых мундирах.
Эцио заметил, что Макиавелли с каждым шагом становится все более осторожным.
И тут их путь заступил дородный сержант, командир дюжины (или около того) бандитов в мундирах.
— Чего ты забыл здесь, друг? — спросил он у Эцио.
— Время импровизировать? — шепнул Макиавелли.
— Мы хотели бы купить лошадей, — спокойно ответил сержанту Эцио.
Сержант хохотнул.
— Здесь вам ловить нечего. Убирайтесь, — он указал туда, откуда ассасины только что пришли.
— А это запрещено?
— Да.
— Почему?
