— Нет! Пощади! Я не хочу умирать! — бормотал он.
Эцио постарался, чтобы голос его звучал строго.
— Послушайте, Святой Отец, я убиваю только тех, кто убивает других. Ваш брат Стефано был убийцей. В 1478 году он пытался убить герцога Лоренцо, — он на мгновение замолчал, переводя дух. — Будьте спокойны, мессер аббат, я уверен, что за вашей душой нет таких поступков, как чье-нибудь убийство.
Аббат при этих словах заметно расслабился, но в глазах его все еще была подозрительность.
— Тогда чего ты хочешь? — спросил он.
— Хорошо. Выслушайте меня. Я ищу монаха, одетого так же как вы, доминиканца, у которого нет одного пальца на руке.
Аббат насторожился.
— Нет пальца, говоришь? Как у брата Саванароллы?
Эцио ухватился за имя, как за соломинку.
— Саванаролла? Кто это? Вы знаете его?
— Знаю, мессер. Когда-то… он был одним из нас.
— А потом?
Аббат подал плечами.
— Мы посоветовали ему пожить отшельником в горах. Он с нами не ужился…
— Мне кажется, аббат, время его затворничества прошло. Вы знаете, куда он мог направиться?
— Боже мой, — аббат задумался. — Если он действительно оставил скит, то мог вернуться в церковь Санта-Мария-дель-Кармине, во Флоренцию. Именно там он учился. Возможно, он отправился именно туда.
Эцио с облегчением выдохнул.
— Благодарю вас, аббат. Ступайте с миром.
Это было довольно странно — возвращаться домой спустя столько лет. С городом было связано множество воспоминаний. Но обстоятельства сложились так, что ему придется работать в одиночку. Он не мог связаться ни со старыми друзьями, ни с союзниками, опасаясь предупредить противника.
Но, если в городе ничего особо не изменилось, то в церкви, которую он искал, царило смятение. Заметив его, один из монахов побежав в страхе прочь. Эцио догнал его.
— Полегче, брат! Все в порядке!
Монах смерил его диким взглядом.
— Держись подальше, друг мой. Если ценишь свою жизнь!
— Что здесь случилось?
— В нашу церковь ворвались солдаты из Рима! Они разогнали всех братьев, задавали бессмысленные вопросы. Они требуют, чтобы мы отдали им фрукты!
— Какие еще фрукты?
— Яблоки!
— Яблоки! Дьявол! Родриго меня опередил! — прошипел себе под нос Эцио.
— Они утащили одного из моих братьев-кармелитов за церковь. Я уверен, что они собираются убить его!
— Кармелиты? Так вы не доминиканцы?
Эцио покинул монаха и осторожно, прижимаясь к стенам, обошел вокруг церкви. Он двигался незаметно, словно мангуст, выслеживающий кобру. Добравшись до стен, окружавших монастырский сад, Эцио скользнул на крышу. То, что он увидел внизу, выбило дух даже из него. Несколько солдат Борджиа до полусмерти избивали высокого молодого монаха. Выглядел несчастный лет на тридцать пять.
— Говори! — орал командир. — Говори, или тебе будет так херово, что ты пожалеешь о том, что появился на свет! Где Яблоко?
— Прошу! Я не знаю! Я не знаю, о чем вы говорите!
Командир низко склонился над монахом.
— Признавайся! Твое имя Саванарола?
— Да! Я уже сказал вам об этом! Вы выбили из меня это имя!
— Тогда говори, и твои мучения прекратятся. Где это чертово Яблоко?
Допрашивающий грубо ударил монаха в пах, и тот взвыл от боли.
— Для человека с твоими миссионерскими убеждениями, этот «инструмент» без надобности.
Эцио, сильно обеспокоенный, наблюдал за происходящим. Если этот монах действительно был Саванаролой, наемники Борджиа могли убить его раньше, чем сам Эцио сможет допросить его.
— Почему ты продолжаешь лгать? — усмехнулся солдат. — Мой Мастер огорчится, услышав, что мне пришлось пытать тебя до смерти! Или ты хочешь доставить мне неприятности?
— У меня нет никакого яблока, — прорыдал монах. — Я простой монах. Прошу, отпустите меня!
— Это вряд ли!
— Я ничего не знаю! — жалобно крикнул монах.
— Хочешь, чтоб мы прекратили, — прорычал командир, снова нанося удар в пах, — скажи правду, брат Джироламо Саванарола!
Монах закусил губу, но продолжал упорствовать.
— Я уже рассказал все, что знал!
Командир снова ударил его, а потом солдаты схватили монаха за лодыжки и безжалостно поволокли его по земли, усыпанной булыжниками. Голова монаха при этом билась о камни, он кричал, и пытался вырваться, но тщетно.
— Достаточно, ничтожество?
Командир снова наклонился к монаху.
— Ты уже готов встретиться с Создателем? Будешь снова лгать, чтобы наконец-то увидеть Его?
— Я простой монах, — заплакал кармелит, чьи одежды по покрою и цвету очень напоминали одежды доминиканцев. — У меня нет никаких фруктов! Прошу…
Командир ударил его. Туда же. Монах зарыдал от отчаяния.
Эцио достаточно насмотрелся. Он, словно призрак возмездия, спрыгнул вниз, набросившись на противников с неподдельной яростью, вооруженный отравленным кинжалом и двойным клинком. Жестокое массовое убийство прекратилось через минуту, наемники Борджиа, все до единого, либо были мертвы, либо стонали от боли, катаясь по каменным плитам внутреннего двора.
Рыдая, монах обнял Эцио за колени.
— Спасибо, спасибо, Спаситель.
Эцио коснулся его головы.
— Тихо, тихо. Теперь все будет хорошо, брат.
Эцио внимательно посмотрел на пальцы монаха. их было десять.
— У тебя десять пальцев, — разочарованно пробормотал он, злясь на самого себя.
— Да, — всхлипнул монах. — У меня десять пальцев. И у меня нет никаких яблок, кроме тех, что проводят в монастырь каждый четверг с рынка.
Он встал, отряхнулся, привел себя в порядок и заявил:
— Господи! Похоже, мир окончательно сошел с ума.
— Кто ты? и почему они напали на тебя? — Спросил Эцио.
— Потому что они выяснили, что моя настоящая фамилия — Саванарола! Но разве я должен был предать собственного кузена ради этих ублюдков?
— Ты знаешь, что он сделал?
— Я ничего не знаю! Он монах, как и я. Он выбрал более суровый орден — доминиканский, это правда, но…
— И у него нет пальца?
— Да, но откуда ты..? — В глазах монаха сверкнуло понимание.
— Кто такой Джироламо Саванарола? — настаивал Эцио.
— Мой кузен, преданный слуга Господень. А кто, позволь спросить, ты? Конечно, я весьма благодарен тебе за спасение, и я в долгу у тебя, но, окажи любезность, скажи, кто ты?
