Я не волновался насчёт денег. Я всегда мог перехватить до получки. Но мой амулет! Он был мне нужен. Ведь я отслужил всего половину срока. Без него я чувствовал себя голым и беззащитным. Он был со мной и на Нагорье, и в «Железном треугольнике» — везде, где мне приходилось бывать во Вьетнаме. Я переживал, что это дурной знак, что отныне меня будут преследовать несчастья.
Мы отправились в пресс-центр. Там несколько журналистов только что вернулись с передовой, и мы поболтали с ними за баночкой пива; потом немного вздремнули в помещении «Си-Би-Эс» для персонала и, наконец, сели в вертолёт на Чу Лай.
Над Южно-Китайским морем сверкал ещё один великолепный день. На глубине в 60 футов можно было разглядеть рифы и рыбу. Вода отливала бирюзой. Опять рыбаки гребли в своих бамбуковых лодчонках и забрасывали сети — всё казалось таким мирным и безмятежным, и трудно было поверить, что там, внизу, идёт война.
Правый стрелок переговорил по рации, и пилот спустился ниже к океану. Стрелок заметил акулу около одной из рыбацких лодок, потому и просил пилота снизиться.
— Смотри! — крикнул он.
Мы были примерно в 200-ах ярдах от берега, вертолёт закружил над акулой. Стрелок открыл огонь длинными очередями из пулемёта М-60, метя ей в спину. Пули дождём сыпались в воду; наконец, он попал. Мы увидели кровь, акула перевернулась вверх брюхом и медленно исчезла в глубоких синих водах.
— Не видать! — крикнул Билли.
Довольный, боец показал на пальцах «очко». А в это время рыбаки сломя голову гнали свой лодочный флот к берегу и орали «НЕТ ВК! НЕТ ВК!»
А вот и не угадали. Эти маленькие рыбацкие деревушки кишели партизанами Вьет Конга, которые днём ловили рыбу, а ночью охотились на американских солдат.
Большая охота на акул продолжалась, и до прибытия в Чу Лай мы напали ещё на трёх греющихся на солнышке акул-мако, и двух нашему стрелку удалось подстрелить.
Мы вернулись в нашу халупу ближе к вечеру. Начальник Билли уже был извещён о наших эскападах в Дананге. Как только нас отпустили, ему позвонил дежурный сержант. Но это были обычные выкрутасы морской пехоты, поэтому начальник только посмеялся.
На следующий день я отправился на пляж один — искупаться и полежать на солнышке. Океан — очень солёный — при температуре 75 градусов был бесподобен. В пять часов вечера я дотащился до расположения и забрал Билли попить пива в клубе.
После ужина мы вернулись в «офис» и ждали ежедневных данных о потерях в оперативно- тактической группе «Орегон», чтобы Билли мог передать эту информацию Найстрому, в ЮСАРВ. Найстром был на ночном дежурстве и писал очередной ежедневный отчёт — такие отчёты развозили каждый день.
Отчёт был длинный и скучный, не меньше 10 страниц. Каждый вечер все боевые части Вьетнама по радиотелефону докладывали Найстрому сведения о воздушных ударах, самолётовылетах, наземных рейдах, перестрелках, количестве убитых и тому подобное.
Томясь ожиданием, мы с Билли прикончили бутылку виски, которую я начал на пляже. В восемь- десять Билли позвонил в ЮСАРВ.
Не всегда легко передать информацию по радиотелефону, всё зависит от погоды. Иногда связь барахлила, и тогда, чтобы быть услышанным, приходилось орать.
— Эй, Джек, детка! — промурлыкал Билли в трубку. — Это Бауэрс из Чу Лай…как ты, блин, поживаешь?
— Билли, приятно слышать, как ты там?
— Всё хорошо, Джек, всё хорошо…
— Хочешь доложиться?
— Да, но сначала вот что: здесь кое-кто хотел бы с тобой поздороваться.
Билли передал мне трубку и пошёл в клуб покупать пиво.
— Аты-баты, Харрисон Солсбери отправился в бесславный поход на Ханой, — пропел я.
— Э-э-э, — не узнал Найстром.
— Здорoво, Найстром. Как дела в ЮСАРВ, трам-тарарам?
— Брекк? Ты ли это?
— Вот именно. У нас тут с Билли всё тип-топ. Саечку тебе, Найстром!
— А я думал, ты в 4-ой дивизии материал собираешь?
— Собирал. И собрал. Уложился в неделю. Потом прилетел сюда отдохнуть.
— Минутку, — сказал Найстром.
Как раз в это время майор Ганн, редко появлявшийся в отделе, заглянул туда после ужина узнать, как собирается информация для ежедневного отчёта. Он сказал, что хочет помочь решать вопросы.
— Привет, Найстром! — сказал майор Ганн, прямиком подходя к радиотелефону. — Кто на связи?
— Оперативная группа «Орегон», сэр.
— Замечательно. Как у них с докладом сегодня?
— Я как раз его принимаю, сэр.
— Ага, дай-ка мне переговорить с офицером.
— Да это рядовой, сэр, лейтенант отсутствует.
Я слышал каждое слово из их разговора и заорал в трубку:
— НАЙСТРОМ, ПЛЮНЬ НА СТАРОГО МУДАКА! ВОЗЬМИ ТРУБКУ! НАЙСТРОМ, ЧЁРТ ПОБЕРИ, ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?
— Ну давай тогда поговорим с рядовым, — просиял майор и облизнулся, словно предвкушая услышать пикантную новость из боевого подразделения.
— Да он немного может вам рассказать, господин майор…
— Чепуха, дай мне трубку.
— Мы свяжемся с лейтенантом позже, сэр.
— В чём дело, Найстром? Есть какая-то причина, что ты не пускаешь меня переговорить с оперативной группой «Орегон»?
— Сэр, это Брекк на связи. Он сейчас там один в отделе.
— Брекк? В Чу Лай?
— Так точно, сэр…
— Разве он не должен быть в Плейку, в 4-ой дивизии?
— Так точно, сэр.
— Тогда почему…
— Он уже был в 4-ой дивизии. Он летает как молния, когда собирает материал. Работает быстро…
— И он сейчас в отделе «Орегона»?
— Похоже, что так, сэр.
— НАЙСТРОМ, ТЫ ЗДЕСЬ? ВЕРНИ СВОЮ ЖОПУ К ТЕЛЕФОНУ! НАЙСТРОМ, СЛЫШИШЬ? ПУСТЬ СТАРЫЙ ПЕРДУН ВАЛИТ ДОМОЙ И ОТМАЧИВАЕТ ГЕМОРРОЙ В СОЛЯХ ЭПСОМА, А ЖУРНАЛИСТИКУ ОСТАВИТ НАМ!
— Дай сюда трубку, Найстром!
— Слушаюсь, сэр.
— БРЕКК! — заорал майор. — ЧТО ТЫ ТЫМ ДЕЛАЕШЬ?
— Пытаюсь писать об армии. Здесь война у меня в руках. А кто это?
— БРЕКК?
— Да не ори ради бога, связь нормальная. Кто говорит?
— БРЕКК, ЭТО МАЙОР ГАНН!
— Кто? Кто? Кто? Говно, а не телефон…
— БРЕКК?
— Да…
— ЭТО МАЙОР ГАНН. ЧТО ТЫ ТАМ ДЕЛАЕШЬ?
