Ханеб стащил с головы шлем. Его черные волосы слиплись от пота, обезображенное шрамами лицо выражало удивление и страх.
— Назад! Она опасна! Я выстрелил в нее лекарством, чтобы она уснула!
— Лекарством? — Люсинда повернулась и увидела, что из бедра драконихи торчит пучок красных перьев, вспыхивающих под яркими флуоресцентными лампами. — Так это… стрела?
Она почувствовала, как хаос мыслей драконихи слегка утихает.
— Да, снотворное! Но держитесь подальше. Она уснет только через полчаса или даже через час.
Дракониха снова застонала, и горе, сквозившее в этом стоне, было почти человеческим. Мысли ее, возможно из-за снотворного, теперь стали отчетливее, и Люсинда уже могла без труда понимать их.
Люсинда набросилась на Ханеба.
— Она снова горюет о своем яйце. Что вы с ним сделали? Почему она думает, что его украли вы?
Смятение Ханеба переросло в панический страх.
— Она говорит с вами? — с ужасом спросил он.
— Что вы сделали? Почему она так вас ненавидит?
Он сделал несколько шагов назад. Люсинда вдруг подумала: если бы это был фильм про вампиров, в эту минуту Ханеб бы наверняка замахал на нее распятием. Но, к ее изумлению, маленький человек неожиданно заплакал.
— Я не хотел! — проговорил он сквозь рыдания. — Я не хотел брать яйцо! Пожалуйста, не говорите мистеру Гидеону! Это мистер Колин заставил меня его взять!
Мезерэ взревела и дернулась всем телом. Потом она вытянула шею и начала яростно грызть брезентовые ленты, которыми была привязана. Если дракониха и должна была скоро уснуть, подумала Люсинда, то она очень здорово это скрывала. Девочка снова повернулась к Ханебу, который стоял на коленях.
— Как это заставил?
— Он хотел яйцо. Он сказал, что расскажет Гидеону, как я тайком ходил в город, если я откажусь. Но я ведь просто гулял! Только Колин сказать, Гидеон отправит меня туда, откуда привез, если я не помогу ему. А теперь огромная драконша хочет меня убить!
Он говорил сбивчиво и был так расстроен, что Люсинда едва его понимала, да и поток горестных мыслей из загона не облегчал ей задачу. Но постепенно она начала догадываться о том, что говорил Ханеб.
— Вы говорите… что Колин взял яйцо? Значит, его украл не Аламу?
Но Ханеб больше не мог говорить. Он закрыл лицо руками и зарыдал.
Мезерэ резко дернулась и забилась в своем загоне с исступленной силой.
«
В сознании ее вдруг всплыл образ фигуры в легком свечении, которая крадучись пробиралась в ночи. Люсинда не столько видела изображение, сколько чувствовала его, как бывало при переключении какой- нибудь стрелялки Тайлера в режим ночного видения. Но предмет, который несла фигура, сиял намного ярче. Он имел форму яйца и излучал ощутимое тепло.
«Это происходит прямо сейчас, — осознала Люсинда. — Она чувствует, как кто-то уносит ее яйцо!»
Мезерэ яростно кусала путы, не обращая внимания на то, что зубы впиваются в ее тело. По чешуйчатой коже струилась кровь, багрово-черная в свете ламп.
Мысли были по-прежнему понятны, но расплывчаты, как будто шли из-под толщи воды. Наверное, снотворное наконец-то подействовало, с облегчением подумала Люсинда.
Вдруг одно из полотнищ, изорванное зубами Мезерэ, лопнуло с грохотом ружейного выстрела — паф! А потом еще одно и еще — паф! паф! паф! — словно салют. Через мгновение дракониха освободилась настолько, что смогла переступить через ограждение загона, играючи смяв металлическую ограду, будто это была легкая ложка, вмерзшая в мороженое. Она вытянула голову вперед, на шее все еще болталось одно из брезентовых полотнищ, похожее на шарф. Красные с золотыми сполохами глаза животного округлились и с бешеной скоростью вращались в глазницах. Люсинда с горечью поняла, что найти общий язык с этим многотонным чудовищем ей не удастся. Мысль о том, что украденное яйцо находится где-то рядом, сводила дракониху с ума, и никакое снотворное тут не помогало. Люсинда позвала Ханеба, но он по-прежнему сидел на полу, закрыв голову руками. Человек, который не испугался свирепого дракона-самца, был совершенно растерян и надломлен. Казалось, он приготовился к смерти.
Волоча за собой обрывки привязных лент, Мезерэ тяжело выбралась из разрушенного загона и двинулась по огромному залу лазарета, сгибая и вытягивая крылатые передние лапы, переворачивая столы и круша оборудование на пути. Одно из брезентовых полотнищ зацепилось за стеллаж, и все полки рухнули на бетонный пол, взметнув фонтан брызг и битого стекла. Дракониха тараном прошла мимо Люсинды и Ханеба и боднула головой дверь лазарета. Дверь сплющилась и слетела с петель, но дверная коробка и полукруглая торцевая стена были сделаны из бетона и выдержали мощный натиск. Мезерэ взревела в яростном отчаянии, и эхо разнесло могучий рык по всей ферме.
Разъяренные мысли драконихи жгли мозг Люсинды, как раскаленное железо. Она начала биться головой в стену возле выломанной двери, как самый большой в мире дятел, но бетон не поддавался. Новый оглушительный рев потряс воздух, Мезерэ развернулась и устремилась к другому концу лазарета.
Прямо на ее пути стояла Люсинда.
Перед глазами ее вдруг все поплыло, как будто кто-то переключил изображение на замедленную скорость. Только мысль работала лихорадочно быстро. Ружье со снотворным находится где-то под руинами разгромленного лазарета, Ханеб лежит на полу без движения. Может, он даже умер, сраженный шальным осколком.
Люсинда наклонилась и подобрала с пола коробку, на которой фломастером большими буквами было написано: «ТРАНКВ. ДРОТИКИ». Ниже следовала приписка: «ДЛЯ КРУПНЫХ ЖИВОТНЫХ — ТИАМ., ФЕНЦИКЛ., СКОП. СМЕСЬ», которая внушала надежду на то, что стрелки уже заряжены лекарствами.
Мезерэ шла прямо на нее, срывая металлические полки со стен бьющим по сторонам хвостом, не видя ничего, кроме большой черной двери с металлическими засовами на дальнем конце лазарета.
Люсинда осторожно сунула руку в коробку. Там оставался только один дротик — цилиндрическая трубка размером с рулон туалетной бумаги с маркировкой «подкожно». На одном конце трубки торчало яркое оперение, а на другом — толстая десятисантиметровая игла, закрытая пластиковым колпачком.
В эту минуту Мезерэ подошла почти вплотную к ней — огромная, как автобус. Люсинда изо всех сил старалась не зажмуриться от страха, когда ослепленное яростью чудовище надвинулось на нее. Она вытянула вперед дрожащую руку, уговаривая себя, что проткнуть иглой толстенную шкуру драконихи не так уж сложно. Однако в самый последний момент Мезерэ неожиданно обогнула ее. Не успела Люсинда обрадоваться счастливому спасению, как оказалась в плену брезентовых лент, которые все еще тянулись за лапами животного. Мезерэ уже прорвалась дальше, а девочка беспомощно барахталась в складках ткани, выронив из рук дротик с лекарством.
Дело осложнилось.
У Люсинды даже не было времени закричать, когда ее потащило по лаборатории через перевернутые столы и битое стекло, пока дракониха с невероятным проворством пробиралась к грузовым воротам. Она никак не могла высвободить ногу, а своим весом лишь еще туже затягивала скользящий узел вокруг лодыжки. Единственное, что ей удалось сделать, — это сложиться пополам, чтобы голова не волочилась по полу.
Дракониха тяжело врезалась в металлическую дверь, через которую в лазарет на специальной платформе ввозили крупных животных. Дверь задрожала, но не поддалась, зато Люсинда больно ударилась о стену и гигантское чешуйчатое бедро Мезерэ. Дракониха снова заревела.
