— Я тоже не представляла, что ты будешь заниматься интернет-бизнесом. Удивительно, как я тебя узнала с такой причёской.
— А ты почти не изменилась, — произнёс я.
Враньё. Она изменилась, и сильно, но женщинам об этом говорить не принято. Вот Гаю я обязательно расскажу.
— Изменилась, изменилась, — вздохнула она. — Я даже нахожу у себя седые волосы.
Я вспомнил, какими были её волосы в восемнадцать лет. Тёмные, с белокурой прядью.
— С Ингрид встречалась?
— С тех пор нет, — ответила она отчуждённо.
— Понятно.
Мы помолчали. Грудь у Мел была по-прежнему превосходная. Об этом Гай тоже должен знать.
— У тебя здесь клиенты? — поинтересовался я.
— Двое или трое.
— Счета оплачивают?
Мел усмехнулась:
— Пока да. Теперь все больше адвокатов работают с интернет-бизнесом. У меня сейчас шесть таких клиентов. Надеюсь, хотя бы один преуспеет. В любом случае в будущем юристы без работы не останутся.
— Послушай, Мел, — сказал я, когда мы пригубили вина. — Я хотел бы… Наверное, это с моей стороны нахальство, но не могла бы ты посмотреть наше соглашение с держателями акций? Его составили в фирме, занимающейся шоу-бизнесом. Знакомые Гая с актёрских времён. Я не уверен, что там все правильно.
— Хорошо. Передай мне соглашение завтра по факсу, и я пришлю свои замечания. Совершенно бесплатно. Вот моя карточка.
Я дал ей свою.
— Удивительно, что мы встретились. Перед этим я столкнулся со старым приятелем с университетских времён.
— Ничего удивительного, — заметила Мел. — Интернет-бизнесом занимаются сейчас много наших ровесников. Наверняка в этом зале бродят ещё твои знакомые.
Она поднялась на цыпочки, чтобы разглядеть кого-то в толпе.
— Вот. Засекла своего клиента. Пока. Побеседуем завтра.
Через мгновение её и след простыл. Я попытался поработать в зале полчаса. Безуспешно. Попался лишь один венчурный инвестор, но пробиться к нему не представилось возможности. Пора завязывать. Я вышел на вечернюю прохладу с муторным ощущением на душе. Оказывается, организацией сайта занимаемся не только мы с Гаем. В интернет-бизнес ринулась множество людей. Молодых, энергичных, необыкновенно пробивных. Они ищут инвесторов. И находят. В этом всё дело. До сих пор об интернет- революции я читал в прессе, а сейчас увидел воочию, что это такое. Увиденное настораживало. Особенно банковского служащего, который продолжал жить во мне. С по-настоящему интересными идеями здесь были всего два-три человека. Как та блондинка, с которой я немного поболтал. Она очень толково рассказала о своём плане продавать в Интернете дешёвые горящие билеты. Но большинство носились с чепухой. И, что самое ужасное, эту чепуху финансировали. Долго подобное безобразие продолжаться не могло.
Последние несколько недель я чувствовал себя настоящим предпринимателем, занимающимся новой технологией. Теперь во мне проснулся бухгалтер-аудитор. Неужели меня угораздило влезть в гиблое дело?
13
Гай непонимающе уставился на отца.
— Умерла? Доминик?
— Да.
— Как?
Тони вздохнул. Потёр глаза.
— Передозировка наркотиков.
— Наркотиков?.. Боже!
— Приехала полиция. Они хотят допросить всех, поэтому я вас и поднял.
Мы начали нехотя одеваться. У меня в голове бешено мелькали мысли: она умерла… Доминик… самоубийство… или нет, наркотики… полиция… расследование…
Я поплёлся вслед за Гаем через сад, с ужасом осознавая, что скоро всё раскроется. Все.
Светало. Я посмотрел на балкон, где вчера мы занимались с Доминик любовью. В её спальне горел свет, кружились тени, прерывисто потрескивали фотовспышки. Слышны были шаги, голоса, кто-то отдавал распоряжения, во двор быстро въехал автомобиль.
Мы вошли в гостиную, где сидели Ингрид, Мел, Оуэн, Мигель и две горничных. Все, кроме Оуэна, не скрывали потрясения. Мел плакала. Неподалёку два жандарма наблюдали за нами с ленивым безразличием. Роскошная гостиная, украшенная яркими абстрактными картинами и скульптурами, с полом, покрытым дорогим изысканным ковром, была предназначена для утончённого отдыха, а вовсе не ожидания полицейского допроса. Я снова спросил себя: как я здесь оказался?
— С вами скоро побеседуют, — уныло проговорил Тони. — Беспокоиться не о чём, это простая формальность. — Было видно, что он очень устал. И от него изрядно попахивало алкоголем после вчерашнего.
— Папа, кто первый узнал о её смерти? — спросил Гай.
— Я. — Тони повернулся к сыну. — Час назад заглянул в спальню. Она в постели, не дышит. Рядом на столике шприц. Героин.
Значит, Доминик кололась героином, вот почему у неё были такие странные глаза. И пятно на внутренней стороне предплечья, чтобы скрыть следы инъекций.
Наркоманка. Я занимался сексом с наркоманкой, которая сейчас мертва. Что я скажу полиции?
Разумеется, первой мыслью было соврать. Во всяком случае, не упоминать о сексе. Но после недолгих размышлений я пришёл к выводу, что так не получится. Я не сделал ничего противозаконного, а начав лгать, напротив, нарушу закон. И меня разоблачат. Для этого у них много способов. Да и сам Тони может рассказать. Я и в лучшие-то времена складно врать не умел… Толковый полицейский расколет меня моментально.
Дверь открылась, появились два детектива. Один подозвал Тони. Они побеседовали несколько минут напряжённым шёпотом. Тони с тревогой покосился на нас. Сообщение детектива его шокировало.
Детектив — высокий, плотный, в мешковатых брюках и двубортном пиджаке — выглядел одновременно усталым и насторожённым.
Он заговорил с нами на правильном английском, но с сильным акцентом:
— Моя фамилия Совиль. Инспектор Совиль. Вынужден проинформировать, что, по нашему мнению, здесь произошло убийство. Через несколько минут вас станут допрашивать по очереди. Всем надлежит находиться в пределах усадьбы. От спальни, где совершено преступление, прошу держаться подальше. Все поняли?
Мы закивали. Убийство. Неудивительно, что Тони так потрясён. Совиль перебросился несколькими фразами с помощниками и исчез в столовой. Через минуту вызвал туда Тони. Другой детектив отвёл Ингрид в дальний угол гостиной и начал беседу.
Допрос Тони длился очень долго. Он вышел бледный, перебросился парой фраз с Гаем и исчез.
— Что он сказал? — спросил я.
— Они считают, что Доминик задушили подушкой. Она действительно приняла героин, но, по их мнению, передозировки не было. Окончательно прояснится после вскрытия. Папа на подозрении. Он
