«Так что, инспектор, — сказал он, — роковой ошибкой Гарвина стало то, что он провел пальцами по волосам. Цирюльник нанес на них бриллиантин, содержащий лавровое масло, которое, разумеется, растворяется в спирте, но не в воде. Даже пробыв всю ночь в потоке воды от мельничного колеса, отпечатки пальцев на рукоятке ножа были достаточно четкими, чтобы отправить его злодейскую шею в петлю».
Кроме Филиппа Оделла у меня имелись собственные идеи насчет подводных отпечатков. Например, есть довольно легкодоступная субстанция, используемая в хозяйстве, которая способна зафиксировать и укрепить любые следы остаточной грязи, которую могли оставить руки убийцы. Имея время, я проведу лабораторный опыт, опишу его и преподнесу инспектору Хьюитту на серебряной тарелочке. Он, разумеется, немедленно отнесет мою бумагу домой и покажет жене Антигоне.
Но сейчас на это не было времени. Репетиция хора в Святом Танкреде и принудительный киновечер, за которыми последовал мой визит к Фенелле в больницу, похитили у меня возможность провести необходимые исследования.
Я поспешу домой и приступлю немедленно.
Не успела я высунуть ногу из кустарника, как услышала звук приближающегося автомобиля. Я нырнула обратно в укрытие, не забыв на всякий случай отвернуть лицо, когда машина проносилась мимо. К тому времени, когда я сочла безопасным выбраться наружу, автомобиль исчез в направлении Букшоу.
Я не видела «воксхолл» инспектора Хьюитта, пока не миновала грифонов на воротах Малфорда. Он был припаркован под каштанами, и инспектор терпеливо кого-то ожидал, прислонившись к машине.
Слишком поздно, чтобы разворачиваться и бежать. Придется выжать из ситуации максимум пользы.
— О, инспектор, — сказала я, — я как раз собиралась позвонить вам и рассказать, что я нашла!
Я отдавала себе отчет, что веду себя неискренне, но ничего не могла с собой поделать. Я протянула ему деревянную подставку.
— Это было в кустах у тропинки. Думаю, это часть хрустального шара Фенеллы.
Он извлек шелковый носовой платок из нагрудного кармана и принял деревянную букву «О» из моих рук.
— Тебе не следовало касаться ее, — сказал он. — Ты должна была оставить это там, где нашла.
— Я понимаю, — ответила я. — Но было слишком поздно. Я дотронулась до нее раньше, чем увидела, вовсе не собираясь это делать. Оно оказалось спрятано в траве. Я просто зашла в кусты на секундочку…
Выражение его лица сказало мне, что я иду по тонкому льду: я уже использовала «зов природы» в качестве предлога и не стоит повторяться.
— Вы меня видели, не так ли? Вот почему вы остановились и ждали меня здесь.
Инспектор проигнорировал этот отточенный образчик дедуктивной мысли.
— Садись, пожалуйста, — сказал он, открывая заднюю дверь «воксхолла». — Надо поговорить.
Сержант Грейвс обернулся и выстрелил в меня быстрым насмешливым взглядом с водительского сиденья, но не улыбнулся. Только теперь я поняла, насколько серьезны мои проблемы.
Мы подъехали к парадному входу в Букшоу в молчании.
Это была моя вторая полная исповедь за последние дни.
Мы сидели в гостиной — все, за исключением отца, стоявшего у окна и рассматривавшего декоративное озеро с таким видом, будто от этого зависит его жизнь.
Он настоял на том, чтобы мы все присутствовали, и вызвал Фели и Даффи, которые примчались раздражающе быстро и теперь чопорно сидели рядышком на диване, покрытом цветочным узором, словно парочка жаб, зашедших на чай.
— Прискорбно, — вещал инспектор Хьюитт, — что наше расследование так сильно скомпрометировано. Места преступлений потревожены… улики испорчены… решающая информация утаивается… С трудом представляю, с чего начать.
Разумеется, он говорил обо мне.
— Я пытался донести до Флавии серьезность этих вопросов, но без особого успеха. Посему, опасаюсь, я должен настаивать, полковник де Люс, чтобы до завершения нашей работы вы заперли ее в Букшоу.
Я не могла поверить своим ушам. Запереть в Букшоу? Почему бы не отправить меня в Австралию и так решить вопрос?
Что ж, порадовались и хватит репетиций в хоре и киновечеров. Покончено с отцовским постановлением, что мы должны больше выходить семьей.
Отец пробормотал что-то и перевел взгляд с декоративного озера на далекие холмы.
— После этого, — продолжал инспектор, — мы переходим к настоящей причине нашего присутствия.
Настоящей причине? Мое сердце ушло в пятки, как будто знало что-то, чего еще не знала я.
Инспектор извлек свой блокнот.
— Были взяты показания у мисс Урсулы Випонд, которая говорит, что была свидетельницей, как из реки достал то, что она описала как… — Он открыл блокнот и перелистнул несколько страниц. — … стеклянную сферу…
Мои глаза расширились.
— …ребенок, которого, как она имеет причины полагать, зовут Флавия де Люс.
Будь проклята эта женщина! Я сразу же поняла, что эта назойливая особа некто иная, как эта троллиха Урсула, обитающая в коттедже Ванетты Хейрвуд в Мальден-Фенвике. Я внесла это гнусное существо в свою записную книжку, но не знала ее фамилии.
Она стояла, притаившись, среди кустов в Изгородях и наблюдала, как я подняла хрустальный шар Фенеллы из реки.
— Ну и?
По тону я определила, что инспектору невтерпеж.
— Я собиралась отдать его вам прямо сейчас, — сказала я.
— Где он? — спросил он.
— В моей лаборатории. Я пойду принесу и…
— Нет! Оставайся на месте. Сержант Грейвс займется этим.
Удивленный, сержант перестал глазеть на Фели и вскочил на ноги.
— Секунду, сержант, — сказала она. — Я провожу вас.
Предательница! Змея! Даже когда ее младшая сестра под угрозой, Офелия может думать только об ухаживаниях!
— Постойте, — вмешалась я. — Лаборатория заперта. Мне надо принести ключ.
Не успел никто остановить меня, как я проскочила мимо Фели и сержанта и была уже на середине вестибюля.
Правда заключалась в том, что ключ лежал у меня в кармане, но они могли узнать об этом только одним путем — перевернуть меня вверх тормашками и потрясти.
Я взлетела по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, как будто все злые духи Аида неслись за мной по пятам. Я вбежала в восточное крыло и поспешила по коридору.
Резко толкнула дверь, она распахнулась, и я чуть не оказалась в объятиях… Порслин!
26
— Что ты здесь делаешь? — прошипела я, мое сердце еще колотилось, как падающий молот. — Я думала, ты в Лондоне.
— Я могла бы быть там, — ответила Порслин, — но что-то заставило меня вернуться и
