он уже получил. У его бабушки было три сестры и брат. Все их дети и дети детей считали своим долгом послать подарок, потому что Джордан наконец-таки решился покончить с холостяцкой жизнью. Проклятые свертки он свалил в пустой комнате, выросла целая гора.
Но он вовсе не считал себя обязанным возвращать все это..
Главное — нужно позвонить Алме. Он и хотел, но почему-то опять дождался одиннадцати вечера. А звонить больной восьмидесятивосьмилетней женщине, чтобы сообщить, что ее мечте не суждено сбыться, вряд ли стоит так поздно.
Подождем до завтра, решил он, но завтра уже без всяких отлагательств.
На следующий день, а это была суббота, они с Евой должны были лететь в Тахо и в одной из часовенок Южного Побережья обвенчаться.
Весь день он никак не мог решиться, но в семь вечера понял, что дальше тянуть нельзя. Звонить сейчас Алме было самое время, если, конечно, не иметь в виду новость, которую он собирался сообщить. Она, скорее всего, в своей комнате, занята своими обычными делами, читает или смотрит телевизор.
Джордан звонил из спальни, стоя у кровати, сидеть он почему-то не мог. По памяти набрал номер и с тяжелым сердцем стал ждать ответа.
Бархатная коробочка все еще была на столике; схватив, он стал вертеть ее в руке, пока не услышал на другом конце знакомое:
— Алло, Алма Максуэйн слушает.
— Бабушка, это я. — Он почувствовал, что она улыбнулась.
— Джордан! Вот так сюрприз!
— Как твое здоровье? Как бедро? — (Несколько месяцев назад, упав, она сломала его и по этой причине не смогла бы приехать на их венчание.) — С каждым днем лучше, хотя я еще на костылях.
— А как сердце? — (Она страдала аритмией, пульс у нее то учащался, то пропадал совсем.) — Можно, конечно, поговорить о моем здоровье, Джордан, но сейчас меня волнует другое. Я ужасно рада, что ты позвонил. Рассказывай, как дела.
— Прости, ты о чем?
— О, Джордан! Конечно, о свадьбе. Как все прошло? Ты волновался? А Ева?.. Как она себя чувствует в роли новоиспеченной миссис Максуэйн?
— Это как раз то, о чем я… — Тут его голос сорвался, и пришлось набрать воздуха, прежде чем продолжать.
Наступило решающее мгновение, которого он ждал. И уже совсем был готов сказать: «Евы тут нет. Свадьба не состоялась. И я вовсе не в отеле Тахо, а дома. Все полетело к чертям собачьим…»
Но у Алмы был такой счастливый голос! Как, черт побери, он мог бы сказать правду и разбить ей сердце!..
И он солгал:
— Она купает в ванной Лизу.
— О, конечно! — с улыбкой воскликнула Алма. В моем возрасте уже забываешь, каких забот требуют маленькие дети. Передай, что я люблю ее. И скажи, что жду не дождусь среды. Когда мы встретимся.
— Я.., да. Хорошо, бабушка. Передам.
— Ну, ладно. Дора уже вся в хлопотах. Вам с Евой она выделила лучшую комнату для гостей с ванной. Она настаивает, чтобы я приехала пораньше и осталась на весь уикенд. Мне уже гораздо лучше; думаю, я смогу на это решиться. И у меня будет возможность поближе познакомиться с Евой и ребятишками.
— Да. Хорошо. Извини, бабушка, но мне пора идти.
— Ох, я совсем заболталась. Конечно, не можешь же ты торчать у телефона всю ночь.
— Да… Я… Мы увидимся в среду, да?
Наступила короткая пауза, и ему показалось, что бабушка что-то заподозрила. Наконец она нарушила молчание:
— Да. В среду. Я люблю тебя, Джордан. До встречи со всеми вами.
Прежде чем он ответил: «И я люблю тебя, бабушка», раздались гудки, и он аккуратно положил трубку.
Взгляд Джордана упал на бархатную коробочку, которую он все еще вертел в руке. Он приоткрыл крышку, и изнутри холодным блеском сверкнул бриллиант.
Захлопнув коробочку, Джордан сунул ее в карман. Потом отнес в машину и положил в отделение для перчаток. Хорошо бы поскорее от нее избавиться, как-нибудь завезти к ювелиру.
Он взглянул на часы: семь тридцать. Впереди его ждала долгая одинокая ночь.
Джордан понимал: дома сидеть ему будет невмоготу. В Малибу он знал один дорогой ресторан, где всегда можно получить столик. Он любил ездить туда развеяться и вкусно поесть, а потом уж как сложится.
Черт побери, не все ли равно, куда податься.
Главное — выбраться из дому, вернуться к прежней нормальной жизни. Вычеркнуть из памяти Еву Тэннер и перестать вести себя как влюбленный дурак.
Он схватил летний пиджак и направился к выходу Метрдотель ресторана в Малибу встретил его как желанного гостя. Сунув ему в карман чаевые, Джордан устроился в баре ждать свободный столик.
Красивая брюнетка сразу обратила на него внимание и жестом велела бармену поставить стакан Джордана рядом с собой. Ее бездонные темные глаза как бы говорили: «Иди сюда. Твое место здесь».
Наконец его пригласили к столику. Приступив к трапезе, он старательно внушал себе, что наслаждается превосходной едой и безукоризненным обслуживанием.
После ужина Джордан взял курс на восток по бульвару Санта-Моника. Резко затормозил у клуба «Сенчури Сити», в котором бывал раньше, но вскоре снова сел за руль. По дороге в Голливуд заскочил в ирландский паб, но там за стойкой оказался бармен, который слишком много говорил и задавал много вопросов.
К полуночи он уже отчаянно сражался с мыслью, как глупо он проводит время: завел несколько случайных знакомств, получил приглашения на две вечеринки…
К тому же Джордан смутно представлял себе, как он скажет бабушке, что он снова один, и это тоже не давало ему покоя. Он уже собрался ехать домой, но машина почему-то решила по-своему. И свернула с шоссе в Лейквуд — престижный район в нескольких милях от побережья Сил-Бич; там свили себе гнездо представители среднего класса. Именно в Лейквуде и жила Ева.
В час ночи он обнаружил, что затормозил у дома Евы. В голове у него родилась совершенно бредовая идея. Он вылез из машины и по ухоженной дорожке направился к дому.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На стук отозвалась Рози.
— А, это ты. — Она высунула голову из двери, подозрительно прищурившись сонными глазами.
— Привет, Рози. — Джордан невольно улыбнулся. Ему всегда нравилась Рози, ее прямота и большое сердце. — Ева дома?
— Да.
— Я хотел бы с ней поговорить.
С минуту Рози на него смотрела, а потом буркнула:
— Погоди немного, я…
За ее спиной раздался голос Евы:
— Кто там, Рози?
Придерживая полу своего скромного халатика, Ева выглянула из-за плеча Рози. Волосы у нее были взъерошены, заспанное лицо безмятежно. При .виде Джордана она заморгала, не сдержав восклицания.
Руки Джордана, которые он не вынул из карманов, сжались в кулаки. Лишь чудом ему удавалось сдерживать себя и не поддаться желанию оттолкнуть Рози и ринуться навстречу Еве, прижать ее к себе и поцеловать так, чтобы она раз и навсегда поняла, что принадлежит только ему, и никому больше.
Это был в высшей степени наивный и непрошеный порыв, и Джордан это понимал. Она не принадлежит ему, таков был ее выбор. Она сорвала свадьбу, но от этого его не стало к ней меньше тянуть.
Он посмотрел в ее большие испуганные глаза.
