— Я знаю, уже поздно, но хочу попросить тебя об одном одолжении.
— Да, конечно. О чем же?
— Может, ты пригласишь его войти? — тяжело вздохнув, произнесла Рози.
— О, да-да. — Ева едва улыбнулась, но тут же снова стала серьезной. — Входи.
— Спасибо.
Рози с Евой отошли от дверей, и Джордан переступил порог маленькой прихожей. Потом все трое остановились — Ева с Джорданом уставились друг на друга, а Рози переводила взгляд с одного на другого.
И наконец, скорчив гримасу, она предложила:
— Может, вы пройдете поговорить в гостиную, а я отправлюсь спать?
Не отрывая глаз от Джордана, Ева пробормотала:
— В самом деле, хорошая мысль. Спокойной ночи, Рози…
— Да, — поддержал ее Джордан, — спокойной ночи.
Рози поспешила к себе в кровать, но ни Ева, ни Джордан ее ухода не заметили.
Ева устроилась на подлокотнике кресла. Их разделял кофейный столик. Джордан огляделся по сторонам, как будто оказался здесь впервые.
Потом с подчеркнутой вежливостью спросил:
— Как Уэсли и Лиза?
— Нормально. С ними все в порядке.
— Рад это слышать.
После обмена любезностями наступила тишина, и Ева увидела, что Джордан переменился в лице, а это не предвещало ничего хорошего.
Наконец он заговорил:
— Вчера я позвонил Алме, чтобы рассказать, что произошло.
Ева кивнула, ощущая горечь при мысли о том, как он любит свою бабушку и как трудно, наверное, ему было сказать, что свадьба не состоялась.
Он говорил ровным голосом и только о главном.
— И не смог этого сделать.
Ева оторвала взгляд от подола своего халата и встретилась с глазами Джордана.
— Что ты имеешь в виду?
— Только то, что сказал. — В его ровном голосе вдруг зазвучало беспокойство. — Она стала нас поздравлять, а у меня не хватило храбрости признаться, что свадьба не состоялась. Ей уже много лет.
— Я знаю, но…
Он с минуту помолчал, наверно подбирая слова.
— У нас, — жестом он указал на нее и на себя, есть дети. А она всегда мечтала, чтобы у меня были жена и дети.
— Понимаю.
— Неужели? — Он холодно смотрел на нее, точно сомневался, что, женщина вроде нее, с легкостью нарушающая данное обещание, вообще способна понять, какие чувства может испытывать его любимая бабушка.
— Да, — твердо ответила Ева, начиная раздражаться. — Понимаю. И мне очень жаль, Джордан.
Тем не менее я все же…
Вдруг он вскочил, и от неожиданности она вздрогнула, позабыв, что хотела сказать.
— И насколько тебе жаль?
Она отшатнулась.
— Джордан, я…
Он угрожающе уставился на нее.
— Я спрашиваю, насколько тебе жаль? Достаточно, чтобы помочь мне как-то выйти из этого положения?
Аккуратно сложив руки на коленях и голосом, в котором было столько самообладания, что она сама не ожидала, Ева произнесла:
— И что же ты предлагаешь?
— Сперва ответь: поможешь мне выпутаться?
— Конечно, если смогу. Но что ты от меня хочешь?
Он пристально смотрел на нее, и она глядела на него так же, не шевелясь и гордо выпрямившись. Это продолжалось целую вечность. В глубине его глаз она читала желание, которое он так тщательно скрывал.
Джордан мысленно чертыхнулся, заерзал на кушетке и перешел в другой конец комнаты.
Смущенная, Ева часто задышала и, как бы защищаясь, скрестила руки на груди. Постепенно она овладела собой и поклялась не давать больше воли воспоминаниям. От них только мутится в голове и открываются старые раны.
Джордан остановился на безопасном расстоянии и, метнув на нее яростный взгляд, с упреком произнес:
— Видела бы ты подарки, которые я получил.
Придется здорово попыхтеть, чтобы отослать их обратно.
Еву охватило негодование. Уже середина ночи.
Какого черта ему от нее нужно?
— Ты хочешь, чтобы я позвонила им? Позвонила твоей бабушке и объяснила, что случилось?
— Нет, — угрюмо произнес он, — я хочу не этого.
— Тогда чего же? Скажи, наконец.
— Хочу, чтобы вы поехали со мной в. Малачайт-Джанкшн — ты с Уэсли и Лизой. Хочу, чтоб ты стала моей женой. На пять дней. Со среды до воскресенья.
Ева уставилась на него, не веря своим ушам.
Потом издала стон:
— Что? Ты шутишь?
— Нисколько.
— Притвориться, что мы женаты? На семейной встрече?
Он кивнул.
В негодовании она затрясла головой: неужели он это всерьез?
— Но это безумие! Просто невероятно!
Джордан рукой отвел ее возражения, будто в его плане не было ничего невозможного и, чтобы угодить бабушке, ничего лучшего придумать было нельзя.
— Я со своей родней почти не вижусь. А бабушка совсем слаба. Почему бы перед смертью не исполнить ее заветную мечту?
— Но это же ложь.
— Ложь во спасение. В конце концов, когда Алмы не станет, признаться мне все равно придется, но случится это не раньше, чем через двадцать лет.
— А как быть с Уэсли и Лизой?
Вопрос не застал его врасплох.
— Уэсли всего четыре года, а Лизе нет еще двух. Они ничего не поймут в том, что происходит. Моя семья станет из кожи вон лезть, чтобы их ублажить; к тому же там будут дети их возраста, и им будет с кем поиграть.
— А что будет с нами — тобой и мной?
Он посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом.
— У нас нет будущего. Ты сама так решила.
— Ноя…
Жестом он остановил ее.
— Я много думал об этом после той нашей встречи. И понял, ты сделала правильный выбор.
Для семейной жизни я не гожусь. И хотя обожаю детей, в ответственный момент могу не справиться с
