— Бабушка! — воскликнул Джордан, и она бодро помахала ему рукой.
Дора, умудрившись заманить к себе на руки Лизу и прижав ее к своей необъятной груди, возмущенно затараторила:
— Велела же ей не выходить. Господи, она даже не надела свитер. Нет, она сама сведет себя в могилу.
Тут вступилась другая сестра Алмы, Бланш:
— Оставь ее, Дора. Ты же знаешь, она всегда была упрямой.
— Пора бы вести себя поосмотрительней. Знаешь, что доктор сказал…
Но конца фразы Ева не услышала, потому что Джордан, протиснувшись сквозь толпу, схватил ее за руку.
— Пошли, милая, познакомишься с моей бабушкой.
От этих теплых слов, создающих сладостное ощущение близости, у Евы замерло сердце. Пожалуй, до этой минуты она не сознавала, как не хватает ей дружеского повелительного тона, каким он произнес слово «милая».
На секунду их взгляды встретились. А потом она заметила едва уловимое движение его плеч и тотчас поняла, что это значит: уж коль приходится играть, говорил он своим жестом, будем играть на совесть.
А для меня это как раз то, что нужно, решила про себя Ева и растянула губы в голливудской улыбке.
В обнимку они поднялись по широкой каменной лестнице, и тут Джордан выпустил Еву из объятий, собираясь заключить в них Алму.
— Бабушка! — воскликнул он низким голосом, в котором чувствовалась искренняя привязанность. — Рад тебя видеть. — И, боясь, что она потеряет равновесие, он как-то неуклюже обнял ее и поцеловал.
— Да, Джордан. — Голос ее дрожал не столько от старости, сколько от волнения. — Замечательно.
Просто замечательно. — И она перевела свои карие, как у Джордана, глаза на Еву.
В улыбке ее было столько доброты, столько мудрости и ласки.
— Привет, Ева Максуэйн.
Бабушка Джордана потянулась к ней, но Ева шагнула навстречу и неловко прижала ее к себе.
Ева остановилась в дверях холла и с нескрываемым восхищением разглядывала орнамент на высоком потолке, выкрашенные желтой краской стены, наслаждаясь простором помещения.
— Светлые дома — моя слабость, — откуда ни возьмись Дора оказалась с ней рядом. — Несколько лет назад, чтобы расширить холл, мне пришлось сломать не одну стенку.
И неудивительно, такая женщина, как Дора, если будет нужно, и впрямь снесет стену, подумала Ева.
— Следуйте за мной, — Дора стала подниматься по ступенькам, — я покажу вам вашу комнату. (Оглядевшись, Ева поняла, что все они, и Джордан и дети, находятся в центре внимания.) — О, не беспокойтесь о детях, — Дора махнула рукой, — за ними приглядят Карла и Нэнси.
Ева хотела было переспросить, кто такие Карла и Нэнси, но Дора, продолжая без умолку говорить, взбиралась по лестнице:
— Джордан пять минут перебьется без вас, хоть вы и молодожены. — Дора обернулась, Ева стояла внизу, неуверенно схватившись рукой за перила. Пошли, дорогая.
Очнувшись, Ева стала подниматься к ожидавшей ее наверху Доре.
— Я подготовила для вас «серую комнату», сообщила Дора, когда Ева наконец поднялась, — с ванной. Я ведь тоже была когда-то новобрачной и знаю, как хочется уединиться, пока еще все в новинку. — Пропустив Еву вперед, она указала: Сюда.
Ева первой прошла по коридорчику к комнате с нежно-серыми стенами и большим окном, выходящим на центральную лужайку. Их чемоданы аккуратно стояли на коврике.
— Надеюсь, вам с Джорданом будет здесь удобно. Я просила внуков принести ваши чемоданы, и, как погляжу, они уже здесь… — Дора заглянула в ванную. — Отлично. Ребята знают свое дело. Вашу косметику они доставили прямо на место. В стенном шкафу есть лишние одеяла, так что, если потребуется…
Ева едва ее слышала. Она не сводила глаз с двуспальной кровати, единственной в этой комнате.
О боже, они ведь с Джорданом не обсудили, как будут спать. Но если хоть немного раскинуть умом, нетрудно сообразить, что молодожены могут спать только в одной постели, и никак иначе.
Ева судорожно сглотнула, вспомнив о прекрасных мгновениях, проведенных с Джорданом, о прикосновениях его рук и губ. Испытают ли они это блаженство здесь, изображая новобрачных в этой замечательной «серой комнате» с окном, выходящим на высокий каштан, газон и тихую улочку?
— Ева, дорогая, — в недоумении обернулась к ней Дора, — что-то не так?
— Все прекрасно, — поспешила заверить ее Ева. Просто великолепно. Нам здесь будет удобно, не сомневаюсь.
После этого Дора направилась вниз по лестнице, ведущей в роскошный зал, соседствующий с кухней. Вдоль стен там стояли кресла и диваны, в центре — стол. Здесь собралась вся родня Джордана: кто стоял, кто сидел, а кто расхаживал по залу.
— Это «солнечная комната», — пояснила Дора.
На кухне хозяйничал Ниле, муж Доры, под его руководством ужин готовили Карла и Нэнси. Ева почувствовала вкусный запах жареного мяса и, судя по тому, с какой сноровкой муж Доры чистил картошку, поняла, что ужин удастся на славу.
Дора перехватила взгляд Евы и с гордостью произнесла:
— В кулинарии он всегда знал толк. Можно сказать, был поваром у нас в доме. Пойду спрошу, не надо ли им помочь. — И Дора стала пробираться в сторону кухни.
Ева осталась одна и, взглядом поискав детей, увидела Лизу. Та устроилась на коленях у Алмы, сидевшей в изящном кресле у одного из окон.
Поймав на себе взгляд Евы, Алма улыбнулась.
— Уэсли с Кэндриком и Билли, сыном Лори, пошли играть во двор. Ничего? — повысила она голос, чтобы ее было слышно среди общего гула.
— Конечно.
Еву стали терзать сомнения. Не слишком ли быстро она поддалась доводам Джордана, будто дети ее чересчур малы, чтобы на них подействовал этот маскарад? Сын ее уже втянулся в игру. А Лиза называет Алму бабушкой, хотя ясно как день, что после этого уикенда больше ее никогда не увидит.
— Трогает до слез, не правда ли?
Обернувшись, Ева натянуто улыбнулась Камилле, третьей по старшинству сестре.
— Вы имеете в виду Алму и мою дочь?
— Да. Алма была как на иголках, ожидая ваше-то приезда. Вы знаете, это ее давнишняя мечта. Ее и ее мужа, Джордана. Она назвала внука в его честь.
— Да, — кивнула Ева. — Помнится, Джордан говорил мне об этом.
— Видите ли, у Алмы был только один сын, Закари, а она всегда мечтала иметь полный дом детей. Но этого ей не было дано. У Закари тоже был один сын, ваш Джордан. Естественно, мы молили Бога, чтобы Джордан, когда вырастет, нашел милую женщину, вроде вас, и обзавелся семьей, подарив Алме нескольких правнуков, о которых она всегда мечтала. Но годы шли, и сколько уже Джордану?
— Мне тридцать пять, тетя Камилла.
При звуке его голоса Ева затаила дыхание. Он стоял совсем рядом, и, когда обнял ее за талию и прижал к себе, от уже забытой близости ее бросило в дрожь. Она попыталась овладеть собой и, как полагается любящей супруге, прислонилась к его сильному телу.
Ева спиной ощущала довольный смешок, вырвавшийся у него, когда он ядовито спросил тетушку:
— Что за басни ты про меня рассказываешь, тетя Камилла?
Камилла захихикала, как ребенок.
— Ничего подобного, с чего ты взял? Я всего лишь объясняла Еве, как много ваш брак, не говоря уж о детях, значит для моей сестры.
— Это она уже знает, — его руки еще сильнее стиснули Еву, — не так ли, милая?
— Конечно, дорогой, — охотно согласилась она. Как чудесно, что судьба не только свела нас, но еще подарила счастье бабушке.
