Вместо трибуны к рулежке подогнали грузовик, наскоро декорировали его красным материалом. В кузове радиотехники Конторы установили микрофон, сзади к грузовику поставили ящики, чтобы начальство могло бы вскарабкаться. Рядом с грузовиком тихо вздыхал басом геликон и мягко стучал большой барабан. Это разогревался оркестр. Для киношников немного сбоку поставили еще один грузовик. С него, как с площадки, они будут снимать и трибуну, и участников митинга, и стоящие чуть сбоку истребители. Я им посоветовал взять у аэродромных пожарку с лестницей, и посадить оператора на самый верх. Киношники посмотрели на меня прозрачными глазами, пожевали губами, но на верхотуру не полезли. У-у-у, приземленный народ! А вот вторую мою идею – оператору взлететь пораньше на спарке и отснять общие планы с нашей группой в воздухе, они приняли с восторгом и тут же договорились об этом с местным аэродромным начальством.
В девять тридцать над аэродромом появился истребитель подполковника Степанова. Он зарулил на площадку, поставил свой истребитель в строй третьяков, и, надев фуражку, нашел меня взглядом.
— Ну, Виктор Михайлович! Во-первых, здравствуй! Во-вторых, поздравляю тебя с этим праздничным для нас днем! А в третьих… показывай, что вы тут натворили?
Я повел его к линейке истребителей. Эх, хорошо-то как! Просто здорово! Новенькие, сияющие лаком, в непривычно-красивой серо-голубой камуфляжной окраске 'кубиками', с молниями, продуманными и нарисованными Толей Рощиным, 'Яки' смотрелись великолепно!
— Да-а, красота! Впечатляет, надо сказать… Красивый получился самолет, удачный. Эх, жаль-то как, что я за всей этой суетой еще на нем не слетал!
— Ничего, Иван Артемович! Вот перелетим на новый аэродром, там и слетаете, какие ваши годы.
— Это верно… — подполковник ласково похлопал 'Як' по капоту, — красавец, право слово! А мой который?
— А ваш – еще на заводе… Как и мой, впрочем.
— А почему, Виктор Михайлович? — заинтересовался подполковник Степанов.
— Ну – ваш-то понятно. Вам пока не до него было, стало быть, вы и получите самолет в числе последних, когда будете готовы летать. — Подполковник крякнул, но ничего не сказал.
— А мой… Тут такое дело, Иван Артемович. Разговор у меня был с генералом Яковлевым… Насчет вооружения третьяков. Определяли чего и сколько… А тут оказалось, что одно КБ, забыл я его номер, Нудельман там еще конструктором… В общем – у них на выходе 23-мм авиапушка оказалась. Чуть ли не в два раза легче, чем ВЯ, и отдача у нее снижена. А то ВЯ нам уже крепление на двух моторах поломала – срывает отдачей напрочь! Как будто не металл, а картон какой!
— Ну-ну, — заинтересовался Степанов.
— Ну, я и обрадовался – уж больно я покрупнее калибр хочу, мало мне 20-мм, а 37 – наоборот, чересчур для меня много. Вот я и жду – когда эти пушки в ОКБ подвезут. Поставят их на оставшиеся четыре истребителя – тогда уж я себе и выберу один из них.
— Вот как! Ну, вам виднее, Виктор Михайлович! Однако, пойдемте-ка к летчикам, а то они волнуются уже, что это начальство тут в одиночку обсуждает? Давайте, Виктор Михайлович, командуйте, а я отстану немного…
— Группа, равняйсь! Смирно!
Я отдал рапорт, подполковник его принял и обернулся к летчикам в строю.
— Здравствуйте, товарищи!
— Здав… жел… тащ… полк!
— Вольно-о… Эк, какими вы франтами стоите, товарищи красвоенлеты! Любо-дорого посмотреть! Все девки ваши будут!
— Так уже, тащ подполковник, вон, обратите внимание на девчонок в первом ряду – у многих глаза- то заплаканные…
— Ну, рысаки, ничего не скажешь… Слабо ты их гонял, Виктор Михалыч, если они у тебя еще на девчонок глядеть могли, слабо!
— Нормально, товарищ подполковник, я им немножко сил для сегодняшнего перелета оставил. А там, на новом месте, я у них всю оставшуюся кровь-то и выпью! — я обратил к строю свою фирменную улыбку а ля граф Дракула. Раздался задушенный стон.
— Ладно, циркачи! Отставить представление! Вон – начальство пожаловало.
— Смир-р-р-но, равнение – на…
Митинг покатился по наезженной колее. Яковлев, в парадном генеральском мундире, сиял, как жених на деревенской свадьбе. Около него, с постоянной улыбкой на губах, стоял Синельщиков. На грузовик вскарабкались какие-то незнакомые военно-воздушные генералы.
Дирижер взмахнул рукой – четко и слаженно ударил 'Авиационный марш'.
Застрекотала кинокамера.
— Дорогие товарищи! Разрешите митинг, посвященный началу войсковых испытаний изделия И-30, считать открытым! Ура, товарищи!
Мы радостно заорали 'Ура!!!'
Маленькое облачко, на минуту скрывшее солнце, уплыло по своим делам, и всю стоянку вновь залило солнечным светом. Самоварным золотом зажглись трубы оркестра. Хлопнули на ветру стяги. Митинг набирал обороты…
Глава 14
Аэродром, на который мы перелетели, мне понравился. Был он километрах в сорока от Москвы, но рядом с хорошей шоссейной дорогой в столицу. Недалеко была и железная дорога, так что со снабжением и переброской необходимых грузов вроде бы проблем не будет.
Место было тихое и красивое. Рядом – лес, луга и речка. Воздух – м-м-м! — лесной, земляничный!
Летный состав полка ПВО Москвы уже улетел на своих машинах, большей частью откочевали и наземные службы. В наше распоряжение был оставлен необходимый и разумный минимум наземного обслуживающего персонала.
Кроме того, на следующий день, транспортным самолетом на аэродром были доставлены шестеро техников, один оружейник, один специалист по винтам изменяемого шага, один радиомастер. Это Яковлев поделился. Ведь те техники, которые остались от полка ПВО, наших машин не знали. Их надо было учить и учить. А пока – хоть на подхвате будут. Все конторским полегче. А они, конторские, будут с нами весь период войсковых испытаний. Самолет доставил так же несколько авиационных моторов, наиболее расхожие запчасти. Потом, железной дорогой, доставят плоскости, узлы шасси, воздушные винты, капоты и прочий необходимый ассортимент для ремонта той или иной степени сложности. А то, как я слышал в одном штурмовом полку шуточную песенку, бывают такие пилоты и такие посадки, что:
