зверя.
— Кто эта девушка? Что за друг у нее? Ба – да это же недавно назначенный командир из армейского резерва! А где тут последняя ориентировка? Так, разыскивается капитан Гомонов Иван Степанович, убывший в часть из армейского офицерского резерва. А новичок? Надо же! Помонов! Но, что характерно – тоже Иван Степанович. И время сходится. Наш потерянный абверовец нашелся! Сволочь фашистская! А какие у него еще связи? Еще пара-другая вопросов – и вот и радист, а вот и еще кое-какие люди и ходы- выходы… Ну, это не интересно.
Николай достал портсигар и снова закурил.
— В общем, наши его аккуратненько стали вести, потом, после вашей командировки в Москву его взяли и начали потрошить… Всего вам не нужно знать, но вот один из аспектов его работы, а именно – интерес Абвера и разведки Люфтваффе к летчику Туровцеву и его боевой биографии, был установлен. Немцев интересовал и истребитель с рисунком какого-то непонятного старика, и очень уж мощное оружие этого истребителя, да и некоторых других… из вашей эскадрильи. Внуков этих. А газета откуда? А я знаю? Наверное – либо турецкий атташе, либо японский. Или еще кто – мало их на немцев работает? Далее. Тут капитан Туровцев вдруг убывает в Москву. Немцы об этом не знают – и резидент, и радист уже арестованы. Полк ведет обычную боевую работу. В одном из боев самолет командира звена Демченко получает повреждения, и он, с разрешения начальства, разумеется, берет истребитель, известный в полку как 'Дедушка'…
У меня, почему-то, похолодело в животе…
— Так вот, эскадрилья вылетает на задание. Ведет бой. Все участники боя в своих рапортах пишут одно – очень сильный нажим со стороны немцев, попытки разбить звенья, пары, отогнать и окружить 'Дедушку'. Демченко сбивает два истребителя фашистов. А потом…
Я встал. Подполковник подумал и тоже встал.
— Они сбили его, Виктор. Демыч погиб…
— А почему вы думаете, что это связано со мной? — Прошло минуты две, и я взял себя в руки.
— А что тут думать, Виктор Михайлович? Мы уже знали… Я в это время служил как раз в штабе… Четвертого воздушного флота гитлеровской Германии. Ну, не служил, конечно… Так, временно – в командировку. По вопросам увязки, согласования и конкретного охвата… — он улыбнулся. — Но ваше фото видел, а так же некие слухи и определенную возню наблюдал, знаете ли… А вы в это время у Яковлева, значит? Это здорово! Мне ваш командир успел кое-что рассказать, да… Так вот. Недавно я вернулся… из командировки. Пришлось… ну – не обо мне речь. Крутился я здесь по делам, а тут вы на войсковые пожаловали. А вчера этот бой. Ваша пара не вернулась на аэродром. Ваш оперуполномоченный парень с головой и очень оперативный… уполномоченный! Он тут такой шорох навел! Запросы – кто, что видел, что слышал. Да-да! Сразу вас нашли… а вы, что? Не знали? Да, почти сразу как вы сели в эту танковую роту…
— Ремроту…
— Ну, да. Ремроту. А потом еще и майор из бригады позвонил по вашей просьбе. Но – не это главное! Главное – что это было? Случайность, совпадение? Или на вас продолжается охота? На летчика Туровцева, управляющего истребителем 'Як-3'? Вот в этом-то мне и поручили разобраться!
Он взглянул на часы.
— Обедать пойдем? Говорят – у вас тут такой замечательный повар!
И мы пошли обедать. Степаныч сегодня превзошел сам себя – нам подали томленого в сотейнике гуся! Где только нашел…
Я вдруг вспомнил хуторок, летящие по двору белые гусиные перья, слипшиеся красные перья в лужицах крови из-под трупов немцев, ветерок, играющий мехом собак у мусорной ямы, и есть мне резко расхотелось…
Глава 11
— Вот, что… Вы тут обедайте пока… а я сейчас… на минуточку в санчасть загляну. Надо бы ребят проведать. Я сейчас…
Я отодвинул тарелку и встал из-за стола. На душе было тяжело и тревожно. Как я забыл? Как там Кир? Ведь никто даже и не сказал, а я и не спросил… Нехорошо. Непорядок это.
До санчасти я добрался быстро. Тут царила сонная, жаркая летняя тишина, лишь в траве монотонно цвиркали кузнечики, да в воздухе гудели какие-то насекомые. Никакого движения, только на натянутых бельевых веревках белыми привидениями колыхались нижние рубахи, пара халатов и стираные бинты.
— Эй, есть тут кто живой? — негромко окрикнул я.
— Чего шумишь? — откинулся брезентовый полог большой армейской палатки и из темноты вылез немолодой военфельдшер. — Все тут, слава богу, живые… Извините, товарищ капитан, не признал я вас…
— Ничего-ничего, это я так – пошутил неуклюже… Ну, как тут мои пернатые?
— Да ничего – стучат клювами по тарелкам, да еще и добавки просят! — расплылся в улыбке фельдшер. — Заходите, товарищ капитан!
Внутри палатки было жарковато и сумрачно. Из четырех стоящих коек, заправленных чистым бельем, заняты были лишь две. Василий, в одних подштанниках, весело стучал ложкой, сидя перед табуреткой, выполнявшей роль стола, а Кирилл Извольский изволил обедать как римский патриций – лежа.
— О! Командир! — радостно зашумели ребята.
— Отставить! Во время приема пищи Устав не действует! — пошутил я. — Кушайте, ребята, кушайте! А я рядом с вами посижу.
Какой там! Они, конечно, побросали ложки и радостно уставились на меня.
— Ешьте, я сказал! Говорю же вам – посижу. Я никуда не спешу. Ешьте – ешьте… Вам нужно нормально питаться, тогда и окрепнете быстрее!
Теперь все пошло наоборот – эти два щегла застучали ложками так, что я испугался – как бы ни было заворота кишок! Не прошло и полутора минут, как воздушные бойцы, как два осоловевших удава, заглотали свои порции и отставили посуду прочь.
— Ну, давайте, рассказывайте! Сначала ты, Кирилл!
— Да что там рассказывать, Виктор! Подловили меня, гады! — понурился он.
— А ты как думал? Думал, что ты самый крутой на советско-германском фронте истребитель? Эти немцы, что тебя били, наверняка с 40-го года воюют, а то еще с Польши! Среди 'охотников' слабаков, как ты знаешь, нет. Подловили, конечно, раз ты сам растыку поймал… Ну, рассказывай.
Из рассказа Кирилла дело вырисовывалось следующим образом. Его поймали, когда звено выходило из атаки и пошло в набор высоты. Расслабились, понятное дело, — только что удачно отстрелялись, и все, зуб даю, нет-нет, да и поглядывали назад, на дымящие и падающие самолеты немцев.
А тут, практически в лоб, атака сверху – тр-р-р-р! И снаряды грохнули по центроплану и левому крылу. Хорошо, что было всего два попадания – видимо, слишком высокая скорость была у падающего на цель охотника – уж очень быстрое взаимное смещение, очередь-то и рассеялась немного. Но и этого немногого Киру хватило. В выпущенной в него очереди были, ведь, еще и пули…
— …Раз! И левую ступню – как огнем обожгло! Одна пуля… одна! И прямо через стопу… Кровищщи в сапоге! Мама моя! Никогда не думал, что из сапога буду кровь выливать! Но – чистенько так прошла, кости не раздробила. Скоро на поправку, как врач гворит. Эх, скорей бы…
— Лежи уж, ранбольной… А с истребителем что?
— Да дырки есть, крыло пощипали… Но мужики из Конторы, наши техники, короче, сказали – или заштопают так, что и не увидишь, или – сменят плоскости. Лучше бы, конечно, сменить… На чиненном летать – не на новеньком…
— Ладно, зайду к ним, посмотрим.
— Ну, а ты как, герой? — я перевел взгляд на Василия.
