— «Л» значит Люциан?
— Да, — сказал Дэн. Неизвестно почему, но он тут же понял, что Эми права. Словно мог читать по лицам нарисованных людей так же хорошо, как он иногда читал мысли Эми.
— Ветвь Люциана. Это — ее первый представитель.
— А «К. Кэхилл»… — Эми перешла к женщине, держащей в руках механизм, — возможно, Катрина или Катерина? Как ветвь Екатерины?
— Возможно. — Дэн посмотрел на мужчину со шпагой. — А «Т» значит Томас? Эй, смотри, какое сходство с Холтами!
Казалось, изображение Т. Кэхилла пристально смотрит на Дэна. Он легко представил его в лиловом спортивном костюме. Потом Дэн сосредоточенно посмотрел на последнее изображение — даму с арфой.
— А «Я» значит Янус. Как ты думаешь, ее звали Джейн? note 17
— Похоже. Первая из рода Янусов. Смотри, у нее глаза…
— Как у Йоны Уизарда, — сказал Дэн.
— Все четверо, — сказала Эми, — выглядят совершенно как…
— Братья и сестры, — закончил Дэн.
Дело было даже не в том, что у них были сходные черты лица. Вся суть заключалась в выражении этих лиц, в их позах. Раньше Дэн так часто дрался с Эми, что вдруг ясно увидел: эти четверо людей перед ними — родные братья и сестры, и они год за годом раздражали и донимали друг друга. В том, как они стоят, зная друг друга до мозга костей, таилось еще и усилие удержать себя от последнего броска.
— Должно быть, что-то произошло между ними, — сказала Эми. — Что-то…
Ее глаза расширились. Она подошла к середине фрески и смахнула паутину между К. и Т. Кэхиллами. Там, маленький, но отчетливо различимый на нарисованном горизонте, горел дом. И темная фигура бежала прочь — кто-то, завернувшийся в черное покрывало.
— Пожар. — Эми сжала в руке свое нефритовое ожерелье. — Как в особняке Грейс. Как тот, в котором погибли наши родители. Прошли века, но мы не изменились. Мы по-прежнему пытаемся уничтожить друг друга.
Дэн провел пальцами по фреске. Какой смысл в том, что они узнали, кто эти люди? Но он был уверен, что Эми права. Он просто знал это — в глубине души. Он смотрел на четырех кровных братьев и сестер — родоначальников рода Кэхилл. Он вглядывался в их лица так же пристально, как в лица своих родителей на фотографии, — и пытался понять, на кого же он больше похож.
— Что же там случилось? — спросила Нелли. — Что было в том доме?
— Не знаю, но я думаю, пришло время открыть эту вазу.
* * *
Дэн вызвался добровольцем. Эми и Нелли отошли назад, а он медленно поднял вазу и снял ее с пьедестала. Никаких отравленных стрел не вылетело. С потолка не посыпались острые пики. Не разверзлись ямы со змеями. Дэн был даже слегка разочарован.
— Подожди!
Она указала на основание пьедестала. Дэн уже заметил, что там вырезан какой-то орнамент, но толком не рассмотрел, что именно.
— Это что… музыкальное произведение? — спросил он.
— И что это значит? — спросил он.
— Я не знаю, — сказала Эми. — Франклин любил музыку…
— Может, это просто украшение, — нетерпеливо перебил Дэн. В вазе что-то перекатывалось, и у него руки чесались поскорее ее открыть. Он снова взялся за крышку.
— Дэн, нет! — сказала Эми.
Но он открыл ее. Ничего страшного не случилось. Дэн засунул руку внутрь и вытащил стеклянный цилиндр, заткнутый пробкой и завернутый в бумагу.
— Что это? — спросила Эми.
— Жидкость, — сказал Дэн. — Пузырек с чем-то.
— Эй! — крикнула Эми. — Это может быть важно!
— Да это просто обертка.
Но Эми подняла ее и расправила. Она быстро пробежала глазами написанное и сунула бумажку в карман. Дэну было наплевать. Он вглядывался в слова, выгравированные на стеклянном пузырьке. В нем была густая зеленая жидкость, похожая на тину, которой он кидался в друзей, играя. А на самом пузырьке было написано:
