— Да. Только это не означает, что я на что-то соглашусь.
Роберт только молча смотрел на этого мальчика, из которого он собрался сделать короля. Растерянный, неподготовленный, незрелый, чувствительный — и все-таки такой многообещающий... Да, он взойдет на трон Люсары. В первый раз Роберт увидел это воочию.
Люсара будет свободной!
Чувствуя, что облегчение может захватить его целиком, Роберт отвел глаза и намеренно сухо сказал:
— Да уберегут тебя боги от того, чтобы доверять мне. Ладно, оставайся здесь. Я пойду раздобуду что- нибудь на ужин.
Он уже подошел к лестнице и собрался спуститься по ней, когда Эндрю крикнул ему вслед:
— А что насчет книги?
Книга! Та, что не сгорела! Она ведь не могла уцелеть в том пламени, особенно во второй раз, когда жар был вдвое более сильным. Это могло означать одно...
Роберт повернулся так стремительно, что Эндрю чуть не столкнулся с ним. Роберт вернулся к окну, моля богов так горячо, как не молил никогда в жизни.
Чтобы выдержать вспышку такой силы, книга должна была быть защищена.
Он ведь пытался с помощью колдовской силы обнаружить предметы, свойства которых были родственны Ключу. Он позволил Ключу заполнить свои мысли, вызвал все воспоминания, все события, связанные с ним, каждое слово, которым они обменялись, все те темные странные игры, в которые играл с ним волшебный шар... и в результате нашел книги.
Нашел библиотеку, созданную в те времена, когда колдуны сотрудничали с Гильдией, когда их знания и находки приветствовались, когда они чувствовали себя в безопасности. Как признал Осберт, в этой библиотеке хранились многие, многие могущественные творения колдунов.
Тайное хранилище оставалось нетронутым на протяжении сотен и сотен лет. И находилось в Марсэе.
Роберт с трудом мог дышать. Он сунул дрожащую руку за пазуху и осторожно достал книгу. Она оказалась толщиной дюйма два, ее удобно было держать в руке.
С виду книга казалась самой обыкновенной. Роберт открыл ее, взглянул на первую страницу. Книга была написана по-сэльски; это могло быть обнадеживающим знаком, а могло и ничего не значить. И все же...
Положив руку на плечо Эндрю, он мягко отстранил мальчика, чтобы иметь больше простора, потом положил
В последний раз, когда он пытался сделать нечто подобное, у него был аярн.
Роберт сосредоточился, стараясь побороть свое возбуждение, отбросил все посторонние мысли; для него остался единственный предмет и единственный момент: здесь и сейчас. Он протянул руку, коснулся потертой кожи...
... И увидел золотое сияние, сверкание драгоценных камней на резной поверхности чаши, покрытой тончайшими узорами, как тот серебряный стержень, что
По выпуклой поверхности вилась надпись, выгравированная на металле.
И еще он услышал звук — мощный, как звон колоколов базилики, только более глубокий, оглушительный, заполняющий собой все пространство, — как это бывало, когда пробуждался Ключ...
Все исчезло.
Ошеломленный, Роберт втянул воздух, наполнив легкие, которые уже давно страдали от удушья. Книга выглядела такой же, как и раньше. Роберт быстро взглянул на Эндрю: видел ли мальчик то же самое? Одного взгляда на потрясенного Эндрю хватило ему, чтобы понять: ему ничего не привиделось.
Все произошло на самом деле.
Роберт благоговейно поднял книгу, как величайшую драгоценность; да она ею и являлась. Он коснулся губами священной реликвии, вдохнув аромат тысячелетних тайн.
Это была победа. Он держал ее в своих руках.
Он нашел Калике!
Глава 28
— Вон они снова!
Дженн немедленно погасила огонек, при свете которого читала, закрыла книгу и присоединилась к Финлею у маленького окошка, выходившего на озеро и старую дорогу, ведущую к деревне Фенлок.
— Что они делают?
— Понятия не имею. Но смотри: это не те же люди, что приходили вчера и позавчера ночью. Один из них, тот, что несет факел, вроде знакомый, но остальные... — Финлей помолчал, окинув взглядом большую комнату, в которой они жили уже неделю. — А где Мика?
Дженн не сводила глаз с дюжины людей, торжественной процессией приближающихся к Элайте.
— Он отправился задать корм коням, по-моему. Финлей, как ты думаешь, это имеет отношение к моему отцу? Те люди работали на него, а теперь... похоже, они приходят, чтобы выразить ему свое почтение.
— В темноте? Каждую ночь?