Младшая дочь короля

пытаясь понять, что же произошло с отцом. Она должна смириться с происшедшим и научиться жить дальше — в этом Маркус и хотел ей помочь.

Она подняла на него задумчивый взгляд.

— Мне вдруг пришло в голову, что в то утро отец мог добраться до аббатства и по другой дороге. Причем тот, другой путь короче и не так опасен — он проходит вдали от берега.

Он согласно кивнул.

— Я уже думал об этом. Вы правы. Но по каким-то причинам король выбрал этот путь. Или, быть может, позволил выбрать шоферу. Мне часто случалось видеть, как он позволяет водителю выбирать маршрут — особенно если ум его был занят какими-нибудь делами.

— Думаю, вы правы, — заметила Доминик, оглядываясь кругом. — Мама говорит, что у него было какое-то дело, поэтому он отправил ее в аббатство одну, пообещав, что приедет позже. Но что могло задержать его в день крестин внучки?

Взгляд Маркуса метнулся к беспокойному морю.

— Этого, похоже, никто не знает. На автоответчике нет сообщений, в блокноте — никаких записей. Накануне вечером он ни о чем подобном мне не говорил. Я пытаюсь понять, что за срочное дело могло возникнуть так внезапно, но ничего не приходит на ум.

Вздохнув, Доминик откинула волосы со лба. Утро было ветреное, и она не жалела, что догадалась надеть джинсы и зеленый свитер с длинными рукавами. Холодный ветер с моря щипал ей нос и щеки.

— Возможно, это загадочное дело было каким-то образом связано с этой дорогой? — спросила она.

— Быть может, вы и правы, Доминик, — пожав плечами, ответил Маркус. — Но мы не можем делать никаких предположений, пока не узнаем, куда ехал и с кем встречался тем утром король Майкл.

— Верно, — согласилась она. — А не кажется ли вам более чем странным, что Джек Стэнбери тоже ехал по этой дороге? Судя по его рассказу, он подоспел сюда через несколько минут после катастрофы.

— Да. Но подтвердить это некому — с ним был только двухлетний сын, — и я не знаю, можно ли доверять его истории, — вздохнул Маркус.

— Я тоже не знаю, — ответила Доминик. — И вот еще: передвижения Эдуарда и Люка мне тоже кажутся подозрительными. Эдуард сказал маме, что они остановились где-то в городе, а потом поехали в аббатство; но я слышала, как Люк говорил, что они приехали в собор прямо из аэропорта. — Она грустно покачала головой. — Ах, Маркус, как страшно подозревать собственных родных! Особенно, когда все они так добры к нам.

— Надеюсь, Эдуард и его сыновья действительно прилетели для того, чтобы примириться с семьей. Пока что я не нашел ничего, что заставило бы усомниться в их искренности. Однако полностью доверять этим троим пока остерегаюсь.

Одна мысль о том, что американские родственники могут быть замешаны в трагедии, произошедшей с ее отцом, заставила принцессу вздрогнуть, словно от порыва ледяного ветра.

Ощутив ее тревогу, Маркус легко приобнял ее за плечи и повел прочь от скал.

— Пойдемте. Прежде чем кого-то обвинять, давайте взглянем на место происшествия.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Крутой склон, на который взбирались Доминик и Маркус, был покрыт зеленеющей травой, из-под которой временами проступал голый камень и возвышались поросшие мхом валуны. Сойдя с дороги, королевский автомобиль проехал несколько ярдов по траве; на влажной земле и сейчас были видны глубокие следы шин.

И Доминик, и Маркус с удивлением заметили, что следы идут совершенно прямо, словно шофер не старался свернуть ни вправо, ни влево в отчаянной попытке избежать гибельного пути вниз.

Пройдя по следам до конца, они оказались на каменистом выступе, нависающем над обрывом футов в двадцать вышиной. Внизу скалили зубы острые камни; некоторые из них были испещрены черными пятнами, красноречиво показывающими, что именно здесь рухнул и загорелся злосчастный автомобиль.

Мысль о том, что отец и его шофер погибли страшной смертью на этом самом месте, потрясла Доминик; со сдавленным криком принцесса отвернулась и зарылась лицом Маркусу в плечо.

— Маркус, не могу поверить, что здесь умер мой отец!

Он обнял ее и крепко прижал к себе. Доминик отчаянно вцепилась ему в рубашку; плечи ее вздрагивали, словно от беззвучных рыданий. Никогда и никого в жизни Маркус так не жалел, как эту хрупкую девушку, сломленную горем!

— Не стоило мне везти вас сюда, — прошептал он, прижавшись щекой к ее макушке. — Такое испытание — не для юной девушки.

Доминик закусила губы и крепко зажмурила глаза, подавляя рвущиеся наружу рыдания. Маркус думает, что она горюет об отце. Так оно и есть. Но что сказал бы он, если бы узнал всю правду? Если бы понял, что, кроме потери отца, ее гнетет и другое горе?

Маркус — настоящий рыцарь. Человек чести и строгих правил. Узнав, что Доминик повела себя недостойно и опозорила свой род, он, конечно, будет шокирован и возмущен. Она упадет в его глазах. Быть может, он не захочет больше иметь с ней дела.

Рано или поздно так и случится. Но не сейчас. Сейчас она этого не вынесет. Она слишком нуждается в его поддержке.

Тряхнув головой, чтобы прогнать слезы, Доминик подняла глаза и взглянула в лицо своему спутнику. Ветер растрепал его волосы цвета воронова крыла; глаза светились состраданием и печалью, от которой Доминик ощутила себя последней негодяйкой.

— Не надо, — хрипло прошептала она. — Не вините себя. Я рада, что сюда приехала.

Он нахмурился:

— Рады? Доминик, да вы дрожите как лист!

— Верно. И все же мне стало чуточку легче.

Он пристально вгляделся ей в лицо:

— Вы смирились с мыслью, что ваш отец мертв?

— Нет. Теперь я более, чем когда-либо, уверена, что он не погиб в катастрофе.

Подняв руку, он нежно поправил выбившуюся из прически прядь золотистых волос.

— Доминик, — с сомнением в голосе начал он, — я понимаю, что вы...

Он не успел закончить — Доминик повернулась к неспокойному Северному морю, с рокотом бьющемуся о прибрежные скалы. Вдали, в холодном тумане, едва виднелись корабли береговой охраны.

— Вот уже семь дней специально обученные ныряльщики ищут в море останки короля, — проговорила она. — И до сих пор не нашли ни малейшего следа. Думаю, и никогда не найдут.

Маркус с трудом вслушивался в ее слова — все мысли его занимала копна золотистых волос, развевающихся прямо перед его лицом, и их запах — чудный запах моря и полевых цветов. Ничего ему так не хотелось, как, положив руки принцессе на плечи, снова привлечь ее к себе, зарыться лицом в эти чудные волосы, положить голову ей на плечо, вдохнуть аромат нежной женской кожи...

Господи боже, что с ним? Он же не какой-нибудь Казанова, любитель молоденьких девиц! После развода с Лизой он поклялся, что ни одна красавица больше не вскружит ему голову.

Вот почему его ужаснули подобные мысли. Вожделеть к принцессе — это не только неприлично и недостойно королевского советника, это настоящее безумие! Надо взять себя в руки, и как можно скорее.

Хрипло откашлявшись, он подошел к краю обрыва и устремил взгляд на море, напоминая себе, что смерть короля не отменяет присяги на верность королевству.

— Почему вы думаете, что они не найдут тела? — спросил он. — Вам известно что-то такое, чего полиция не знает?

Щеки Доминик порозовели, но она не стала сдаваться:

— Понимаю, Маркус, это звучит глупо. Я — всего лишь наивная девушка, и с катастрофами или