— Прошу тебя, моя дорогая, — сказал он. — Ты должна отправиться в подземное царство. Мне безразлично, что там скажет Персефона. Там ты будешь в безопасности.
— Нет, любовь моя. — Она говорила с итальянским акцентом. — Чтобы наши дети росли в Царстве мертвых? Я на это никогда не пойду.
— Мария, послушай меня. Из-за войны в Европе другие боги ополчились на меня. Было произнесено пророчество. Моим детям угрожает опасность. Посейдон и Зевс втянули меня в их соглашение. Теперь никто из нас больше не сможет иметь детей-полукровок.
— Но у тебя уже есть Нико и Бьянка. Что уж…
— Нет! Пророчество говорит о ребенке, которому исполняется шестнадцать. Зевс провозгласил, что дети, которые у меня уже есть, должны быть отданы в Лагерь полукровок для надлежащей подготовки, но мне известно, что это означает. В лучшем случае они будут под наблюдением, в заключении, их настроят против отца. Но еще вероятнее, он не станет рисковать. Он не позволит моим детям-полукровкам достичь шестнадцати лет. Он найдет способ их уничтожить, а я на такой риск пойти не могу!
— Certamente,[13] — сказала Мария. — Мы останемся вместе. Зевс просто un imbecille.[14]
Я не мог не восхититься ее мужеством. Аид тревожно обшарил взглядом потолок.
— Мария, пожалуйста, я тебе уже говорил: Зевс дал мне срок — на прошлой неделе я должен был отдать детей в этот лагерь. Его гнев будет ужасен. А вечно прятать тебя я не могу. Пока ты с детьми — ты тоже подвергаешься опасности.
Мария улыбнулась, и у меня опять мурашки побежали по коже от того, как она похожа на свою дочь.
— Ты ведь бог, любимый. Ты нас защитишь. Но я не возьму Нико и Бьянку в Царство мертвых.
Аид в отчаянии заломил руки.
— Тогда… тогда есть еще один вариант. Я знаю одно место в пустыне, где время не течет. Я мог бы отправить детей туда на некоторое время. Ради их безопасности. А мы могли бы остаться вместе. Я построю тебе золотой дворец у Стикса.
Мария ди Анджело тихонько рассмеялась.
— Ты добрый человек, мой любимый. Щедрый. Если бы другие боги знали тебя так, как я, то они и относились бы к тебе по-другому, без страха. Но Нико и Бьянке нужна мать. И потом, они ведь только дети. Боги не причинят им вреда.
— Ты не знаешь мою семейку, — мрачно сказал Аид. — Пожалуйста, Мария, я не могу тебя потерять.
— Ты меня не потеряешь. — Она прикоснулась кончиками пальцев к его губам. — Подожди, я только возьму сумку. Присмотри за детьми.
Мария поцеловала повелителя мертвых и встала с дивана. Аид проводил ее взглядом — она поднималась по лестнице, и каждый ее шаг словно причинял ему боль.
Мгновение спустя он напрягся. Дети прекратили играть, словно и они что-то почувствовали.
— Нет! — сказал Аид.
Но даже он, бог, был здесь бессилен. У него лишь хватило времени на то, чтобы воздвигнуть стену черной энергии вокруг детей, — и тут отель взорвался.
Сила взрыва была такова, что вся сцена расплылась. Когда четкость изображения снова вернулась, я увидел Аида среди руин — он стоял на коленях, обнимая искалеченное тело Марии ди Анджело. Вокруг него все еще бушевало пламя. С небес на землю неслись молнии, гремел гром.
Маленькие Нико и Бьянка, ничего не понимая, смотрели на мать. За ними появилась фурия Алекто, она шипела и хлопала кожистыми крыльями. Дети, похоже, даже не заметили ее.
— Зевс! — Аид воздел кулак к небу. — Я тебя уничтожу за это! Я оживлю ее!
— Мой повелитель, это выше твоих сил, — сказала Алекто. — Из всех бессмертных ты превыше всего должен уважать законы смерти.
Аид от бешенства потерял голову. Я боялся, что он проявится в своей истинной форме, отчего его дети аннигилируются, но в последний момент он все же взял себя в руки.
— Возьми их, — велел он Алекто, едва сдерживая рыдания. — Сотри в Лете их воспоминания и отнеси в отель «Лотос». Там Зевс ничего с ними не сделает.
— Как прикажешь, повелитель. А тело женщины?
— Возьми и ее, — горько сказал он. — Исполни над ней древние ритуалы.
Алекто, дети и тело Марии растворились в тени, и на руинах остался один Аид.
— Я тебя предупреждала, — раздался новый голос.
Аид повернулся. У дымящихся останков дивана стояла черноволосая, коротко остриженная девочка в цветастом платье, она смотрела на него печальными глазами. Ей было лет двенадцать, не больше. Я ее не знал, но она показалась мне до странности знакомой.
— И ты осмелилась прийти сюда? — зарычал Аид. — Да я тебя в пыль сотру!
— Не получится, — сказала девочка. — Меня защищает сила Дельф.
Мурашки побежали у меня по коже, когда я понял, что передо мной — дельфийский оракул в те времена, когда она была живой и юной. Такой она была почему-то даже страшнее, чем в виде мумии.
— Ты убила женщину, которую я любил! — взревел Аид. — Вот что сделало твое пророчество!
Он грозно надвинулся на девочку, но она даже не шелохнулась.
— Зевс предназначал этот взрыв для детей, — сказала она. — Потому что ты не подчинился его воле. Я к этому не имею никакого отношения. И я тебя предупреждала, что ты должен спрятать их как можно скорее.
— Я не мог! Мария мне не позволяла! И потом, они невинны.
— И тем не менее они твои дети, а это делает их опасными. Даже если ты спрячешь их в отеле «Лотос», то всего лишь отложишь на потом решение проблемы. Нико и Бьянка смогут вернуться в мир только после того, как им исполнится шестнадцать лет.
— Все из-за твоего так называемого великого пророчества. И ты вынудила меня дать клятву, что у меня не будет других детей. Ты оставила меня ни с чем!
— Я предвижу будущее, — вздохнула девочка. — Но не могу его изменять.
В глазах бога загорелся черный огонь, и я понял — сейчас случится что-то ужасное. Я хотел крикнуть девочке: «Беги или спрячься!»
— Тогда, оракул, выслушай слова Аида, — заревел он. — Возможно, не в моих силах вернуть Марию. Возможно, не в моих силах убить тебя прежде времени. Но твоя душа — она смертна, и я могу проклясть тебя.
Глаза девочки расширились.
— Ты этого не…
— Я клянусь, — проговорил Аид, — пока мои дети остаются изгоями, пока на мне лежит проклятие твоего великого пророчества, дельфийский оракул никогда не получит нового смертного тела. Ты никогда не обретешь покоя. Никто другой не займет твоего места. Твое тело увянет и умрет, но дух оракула останется запертым внутри тебя. Ты будешь произносить свои горькие пророчества, пока не превратишься в прах. Оракул умрет вместе с тобой!
Девочка вскрикнула, и туманный образ распался. Нико упал на колени в саду Персефоны, его лицо побелело от ужаса. Возвышаясь над ним в своем черном одеянии, стоял настоящий Аид и грозно смотрел на сына.
— Ну и что ты тут делаешь? — спросил он у Нико.
Мое сновидение заполнилось черным взрывом, и сцена переменилась.
По пляжу белого песка шла Рейчел Элизабет Дэр в купальнике и повязанной на поясе футболке. На плечах и лице у нее были солнечные ожоги.
Она опустилась на колени и принялась что-то выводить пальцем на песке в зоне прибоя. Я попытался разобрать буквы, но у меня ничего не получилось. Я решил, что дело тут в моей дислексии, но потом понял, что Рейчел пишет по-древнегречески. Это было невероятно. Нет, такого сна просто быть не могло!
Рейчел написала несколько слов и пробормотала:
— Что за черт?
