Дорога в Фэрхил заросла сорняком и корнями. Скарлетт помнила время, когда ее каждую неделю чистили и поливали, чтобы прибить пыль. «Было время, – с грустью думала она, – когда здесь в округе было по крайней мере десять плантаций, и люди постоянно приезжали и уезжали. А теперь осталась только Тара, и Тарлтоны с Фонтейнами. Все остальное – это обгоревшие камины и обсыпавшиеся стены. Мне действительно надо перебираться в город. Все в округе наводит меня на грустные размышления. Старая лошадь и рессоры багги были так же плохи, как и дорога». Она подумала о своем обитом тканью экипаже и объезженной упряжке. Ей необходимо поехать домой в Атланту.
Шумные приветствия в Фэрхиле рассеяли ее грусть. Как обычно, Беатриса Тарлтон была полна рассказами о своих лошадях и не интересовалась больше ничем. «Конюшням, – заметила Скарлетт, – поменяли крышу. Крыша же дома была в свежих заплатах. Джим Тарлтон выглядел стариком с посветлевшими волосами, но он собрал вместе с одноруким зятем, мужем Хетти, хороший урожай хлопка. Остальные три девушки откровенно были похожи на старых дев».
– Конечно, мы переживаем это несчастье день и ночь, – сказала Миранда, и все засмеялись.
Скарлетт их совсем не поняла. Тарлтоны могут смеяться по любому поводу. Может, это было как-то связано с рыжими волосами.
Не был новым для нее укол зависти. Она всегда желала быть членом такой любящей и веселой семьи, как Тарлтоны. Но она задушила зависть. Это было предательством по отношению к матери. Она пробыла у них довольно долго. А завтра придется поехать к Фонтейнам.
Было почти совсем темно, когда она приехала в Тару. Она услышала завывание младшей дочки Сьюлин еще до того, как открыла дверь. Определенно, пора ехать в Атланту.
Но услышанная новость мгновенно изменила ее планы. Когда Скарлетт вошла, Сьюлин подхватила вопящего ребенка и стала успокаивать его. Несмотря на засаленные волосы и бесформенное тело, Сьюлин выглядела более милой, чем когда была ребенком.
– Ох, Скарлетт, – воскликнула она, – у нас такая волнующая новость, ты никогда не догадаешься… Тише, сладкая, тебе дадут на ужин хорошую косточку, ты избавишься от этого своего дрянного старого зуба и тебе больше не будет больно.
«Если новый зуб – это и есть волнующая новость, я даже не хочу этого слышать», – собиралась сказать Скарлетт. Но Сьюлин не дала ей это сказать.
– Тони дома! – опередила Сьюлин. – Салли Фонтейн приезжала к нам, чтобы сказать это. Тони вернулся. Жив и здоров. Мы едем к Фонтейнам завтра на ужин, как только Уилл управится с коровами. Ох, как это замечательно, Скарлетт!
Сьюлин сияла. Округ опять наполняется людьми.
Скарлетт захотелось обнять сестру. Такого желания она раньше не испытывала. Сьюлин права. Это замечательно, что Тони вернулся. Она боялась, что больше никто никогда не увидит его. Теперь это ужасное воспоминание последней встречи с ним может быть забыто навсегда. Он был так измотан, промок до костей, дрожал. Кто бы не замерз и не испугался? Янки шли по пятам за ним, он спасал свою жизнь после убийства чернокожего, который избивал Салли, и скалливага, которые подговорили черного дурака напасть на белую женщину.
Тони вернулся домой! Она едва дождалась следующего вечера. Округ возвращался к жизни.
Глава 4
Плантация Фонтейнов называлась Мимозой из-за рощицы деревьев, что окружали выцветший желтый домик. Нежно-розовые цветы деревьев опадали в конце лета, но листья были еще ярко-зеленого цвета. Они качались, словно танцоры, подхваченные легким ветерком, отбрасывая дрожащие узоры теней на пестрые стены похожего на масло дома. Он выглядел теплым и гостеприимным в косых лучах заходящего солнца.
«Ох, я надеюсь. Тони не очень изменился, – нервозно подумала Скарлетт. – Семь лет – это такое долгое время». Она еле тащила ноги, когда Уилл снял ее с багги. А если Тони выглядит старым, усталым и разбитым, как Эшли? Ей будет тяжело это вынести. Она поплелась позади Уилла и Сьюлин по дорожке к дому.
Дверь с шумом распахнулась, и все ее опасения исчезли.
– Кто это тут прогуливается, будто идет в церковь? Вы не додумались поспешить и поприветствовать героя, который вернулся домой?
Смех наполнял голос Тони так же, как это было всегда, его волосы и глаза были такими черными, как раньше, его широкая улыбка такая же яркая и озорная.
– Тони! – закричала Скарлетт. – Ты все такой же.
– Это ты, Скарлетт? Иди сюда и поцелуй меня. Ты тоже, Сьюлин: Ты не была щедра на поцелуи, как твоя сестра в старые времена, но Уилл наверняка научил тебя некоторым вещам после того, как вы поженились. Я намереваюсь расцеловать каждую особу женского пола старше шести во всем штате Джорджия.
Сьюлин нервно хихикнула и посмотрела на Уилла. Легкая улыбка на его спокойном лице означала разрешение, но Тони даже не затруднил себя дождаться этого. Он обхватил ее за растолстевшую талию и запечатлел поцелуй у нее на губах. Она покраснела от смущения и удовольствия, когда он отпустил ее. Франтоватые братья Фонтейн уделяли мало внимания Сьюлин в довоенное время щеголей и красавиц. Уилл положил ей на плечо свою твердую и теплую руку.
– Скарлетт, милая, – закричал Тони, раскрыв объятия.
Скарлетт шагнула к нему, крепко обвила шею руками. Ты подрос в Техасе, – воскликнула она.
Тони смеялся, целуя подставленные губы. Затем он поднял свою ногу, чтобы показать всем сапоги на высоких каблуках.
– Если бы каждый вырос в Техасе, – сказал он, – я бы не удивился.
Алекс Фонтейн улыбался из-за плеча Тони.
– Вы услышите о Техасе больше, чем надо знать, – протянул он, – только если, конечно. Тони впустит вас в дом. Он забыл о таких вещах. В Техасе они все живут около лагерных костров, под звездами, вместо
