как беззаботный жаворонок, взлетающий с пением вверх.
Как нельзя ближе сведя знакомство с госпожой Бедностью, он отказался даже и от той скудной пищи, которую давал ему священник церкви Св. Дамиана, и стал просить подаяния.
В Ассизи он стучался во многие дома. Все что-то ему подавали, и он все собирал в один сосуд. Перед одной дверью, за которой когда-то он веселился в компании друзей, Франциск на миг почувствовал, как природа его бунтует и толкает прочь от двери. Но он превозмог себя и постучал; ему открыли, он увидел перед собой знакомые лица и изучающие взгляды. Протянув руки, он для всех нашел слова, призывающие к добру, и отправился в уединенное место принять пищу.
Она была тошнотворной. Но Франциск вспомнил о Христе Распятом и безмятежно принялся за еду.
Глава IX,
Отношение жителей Ассизи к Франциску постепенно менялось. Раньше его поступки объясняли помешательством; но когда люди увидели героическую непреклонность Франциска, которой никак в нем не предполагали, увидели пылкое милосердие, исторгавшее слезы, то они переменили о нем мнение и стали открыто им восхищаться.
Среди самых заметных граждан Ассизи был в те времена некто Бернардо да Квинтавалле, богобоязненный зажиточный купец, который слышал в своей душе призыв к жизни более совершенной, более согласной с Евангелием, свободной от земных хлопот.
Сын Пьетро Бернардоне, о котором столько было разговоров, обратил на себя его внимание своей добровольной бедностью и ласковым приветом. Бернардо стал за ним наблюдать.
Он увидел в нем человека, вышедшего из житий святых и поистине ставшего новым творением.
Желая ближе познакомиться с Франциском, он приглашал его к себе в дом и однажды вечером оставил на ужин и предложил кров. После трапезы, поговорив о Боге, они вместе удалились ко сну.
Оба сделали вид, что погрузились в сон, но Франциск, более доверчивый, поверил, что сосед и в самом деле заснул, поднялся с постели и, опустившись на колени, стал молиться. Молитвенный пыл преобразил его.
С его уст срывались только слова: «Боже мой, мое все». Но при этом он так погрузился в размышления о своем смирении и о величии Бога, что жаркие вздохи и сладостные слезы исходили у него из самых недр сердечных. Призывая Пресвятую Деву, он ощущал в душе еще большую сладость.
Бернардо в полутьме все видел и слышал, глубокое волнение охватило его.
Утром он простерся перед Франциском и сказал:
— Отче мой, если бы кто, долго владея сокровищем своего господина, не пожелал более его удерживать, как бы ты посоветовал ему поступить?
— Брат, его долг — возвратить все хозяину.
— Видишь ли, отче, все мое имущество, я считаю, от Бога, и я готов возвратить все Ему. Укажи мне, как действовать.
Франциск был приятно поражен такими словами, но и он не знал, как быть.
Свое сомнение они надумали разрешить с помощью Господа и вместе отправились в церковь Св. Николая, близ главной городской площади.
Благочестиво выслушав святую мессу, Франциск трижды раскрыл святое Евангелие и прочел:
«Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах» (Мф 19,21).
«Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха» (Мф 10, 9-10).
«Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мф 16,24).
Речь Господа была яснее ясного, оставалось исполнить сказанное. Бернардо нимало не колебался. Вернувшись домой с Франциском, он продал все свое добро и, собрав городских бедняков, стал раздавать им деньги.
Один священник по имени Сильвестр решил этим воспользоваться. Он явился к Франциску и сказал:
— Ты мало заплатил за камни, которые я тебе продал на восстановление церкви Св. Дамиана. Ты обязан возместить мне урон.
Франциск с жалостью взглянул на него. Потом, погрузив руку в мешок с деньгами Бернардо, он вытащил пригоршню монет и высыпал на колени Сильвестру:
— Бери. Это твое.
Деньги обожгли священника, как огонь. Они жгли ему ладони, они отняли у него душевный покой.
Много ночей он видел во сне, как из уст Франциска исходит крест, а боковины его простираются из конца в конец мира. Потрясенный Сильвестр, не в силах противиться действию благодати на его душу, присоединился к добровольным беднякам и стал первым священником во францисканском братстве.
После Бернардо да Квинтавалле еще один житель Ассизи присоединился к Франциску. Его звали Пьетро Каттани, и был он известным юристом, выучеником Болонского университета.
Сведя близкое знакомство с кляузными делами, он предпочел отказаться от своего ремесла, приносившего значительные доходы, и от своего ранга, тешащего тщеславие. Пьетро 'ступил на тот путь, на котором не страшна ожидающая в конце смерть'.
Все трое оставили город и шли, не останавливаясь, пока не нашли пристанища: заброшенной людьми 'убогой лачуги', среди зелени деревьев, подле шумливой и извивающейся речки.
За эту последнюю особенность речку и всю местность прозвали Ривоторто (Кривая речка). Святой с давних пор приметил ее в своих одиноких странствиях.
Бедное жилище состояло из двух небольших помещений, между которыми было некоторое пространство с равными сторонами; в центре его они водрузили крест, вокруг которого вместе оплакивали страсти Спасителя.
Голод они утоляли росшими вокруг травами, а жажду — водой из ручья.
Их уединение как-то нарушил молодой крестьянин с жилистыми руками, с лицом, обожженным солнцем и изможденным трудами. Звали его Эгидий, и он прошел долгий путь, разыскивая Франциска.
От церкви Св. Георгия он спустился по крутому склону вниз на равнину, постоял немного на перекрестке двух дорог, не зная по какой идти. Но Бог его просветил, и он направился к лазарету прокаженных, откуда благополучно добрался до Ривоторто.
Франциск принял его как отец. Надел на него покаянную рясу и опоясал веревкой.
Теперь их было четверо: поэт, купец, юрист и крестьянин. Рядом с тем, кто любил воспарить, был теперь человек, привыкший твердо стоять на земле; рядом с тем, кто привык к хитроумным юридическим заковыкам, был неотесанный крестьянин, разбиравшийся только в смене времен года.
В обычной жизни никому не удалось бы спаять их воедино. Их объединила любовь к Христу, а грубая ряса ознаменовала их равенство.
Из Ассизи спустились еще четверо и постучали в дверь скромной обители. Все явились с одним желанием: служить Господу в бедности и смирении сердца. Их звали Сабатино, Морико, Филиппо Лонго и священник Сильвестр.
Франциск и этих принял с радостью. Теперь его братство удвоилось, и новоприбывшими он занялся с той же заботливостью, что и остальными, укрепляя их в добродетели.
Однажды они покинули свой мирный приют, решившись на новый подвиг: попарно отправиться на все четыре стороны света, как бы по четырем лучам большого креста, начертанного на земле.
Их ждали тяжкие испытания, почти неудача. Люди принимали их как бродяг и невеж, не хотели
