больших усилий не удивляться, вести себя адекватно, когда за обед в ресторане платятся такие же большие деньги, как ей заплатят за работу. Она не роптала, справлялась, разыгрывая роль секретаря, вежливо и сдержанно отвечая на звонки, записывая в блокнот все, что ей казалось основным в разговорах с партнерами работодателей. Расстались так же быстро, как и встретились, оставшись довольными временным сотрудничеством.
Отвезя заработанные деньги матери, Яринка вернулась в Киев и продолжила поиски работы. Часто не могло везти, и все же ей удалось пристроиться барменом в один из новых баров, которые появлялись каждый день, как грибы после дождя. И так же быстро исчезали. Поработать удалось две недели, потом бар закрылся, персонал распустили, так и не заплатив. Поскрежетав зубами на ситуацию, Яринка сидела на Крещатике на скамейке, размышляя, куда направить стопы завтра, и где искать новое пристанище.
Троица молодых людей отделилась от толпы вольногуляющих, направившись к Яринке.
— Не раздевай глазами, не обломится, — девушка была не в настроении, поэтому решила отшить сразу, выбрав самый заинтересованный взгляд в свою сторону, пока парни не успели сказать ни слова.
— А может, я жениться на тебе собрался, так обломится? — не растерялся парень.
— Не вопрос. Поехали, с мамой познакомлю, — слово за слово, сошли на шутки, все же познакомились. Парни оказались курсантами, самого ретивого звали Олегом.
Сидели в кафе, пили вино. Странноватый привкус Яринка заметила сразу, но только криво улыбнулась. Знала, не подействует демерол, так узнаваемо сводивший десны легким онемением. Ей было забавно, чем все это кончится. Надо же как-то развлекаться, вот она и развлекалась, играя в опьянение. Вечер завершился в квартире одного из курсантов, родители которого отсутствовали. Только вот весело было только Яринке. Олег показал ей спальню, сказал, что может отдыхать и ни о чем не волноваться. Она именно так и поступила, в отличие от Олега, который всю ночь простоял в карауле у двери со шваброй в руках, грозясь разбить головы своим друзьям, если они рискнут войти.
— Я бы и сама с ними справилась, — Яринка не оценила жертвы, понимая, что робких 'совратителей' достаточно было припугнуть, они бы и не сунулись, понял, что таблетки не подействовали, и девушка в полном адеквате.
— Может, я на тебе жениться собрался? — выпалил тот.
— Заклинило? Шутка хороша раз.
— Я не шучу.
— Ну и дурак.
— Они тебя споить хотели, таблетки… я узнал слишком поздно.
— Я знаю, демерол. Только на меня не действует.
— Если знала, то зачем поехала?
— Веришь, выспаться хотела, в общаге ведь не дадут.
— Сумасшедшая.
— Есть немного.
Он ходил по пятам, узнал, в какой общаге живет, и не давал покоя, выпрашивая свидание. Он внаглую потащился за ней на свадьбу брата, вел себя так, словно Яринка его уже признала своим парнем. Девушка спасовала под таким напором и сдалась, позволив увезти себя с Маргошкой на каникулярный месяц в Полтаву, к родителям Олега. Родители оказались весьма приветливыми и дружелюбными, немного удивились, что единственный сын решился на отношения с девушкой, у которой есть ребенок, но не протестовали. Олег был очень любимым сыном, его баловали, потакали в прихотях. Раз уж выбрал такую невесту, то будет такая. За месяц жизни у этих людей Яринка решилась и дала согласие, здраво рассудив, что в сложившейся ситуации это лучший выход. Оставалось съездить домой, выписаться. И вернуться в новую семью.
Новость разозлила Марию. Казалось бы, порадоваться, ведь дочь наконец-то решилась выйти замуж, все складывается хорошо, 'как у людей', не будет висеть на шее матери с маленькой Маргошкой. Все вроде так, только не так вышло.
Мария уехала на месяц в Польшу, найдя себе новую работу и уговорив дочь присмотреть за домом, поскольку больше некого просить, а там и урожай с огорода убрать надо. В общем, все было привычно и понятно, Яринка согласилась, ведь несложно, тем более, Олегу ближе из Киева приезжать сюда, а не в Полтаву. На том и порешили. Если бы она знала, что так обернется, то забрала бы малышку и бежала со всех ног. Пешком. Хоть до самой Полтавы.
По возвращении Мария спрятала домовую книгу, лишив Яринку возможности выписаться. Сама бы она еще смогла, но вот Маргошку точно не выпишут. Начались уговоры, потом пошли скандалы. Точка кипения была достигнута, и приехавший на выходные Олег, махнув на все рукой, сказал Яринке, мол, собирайся, поедем так, а дальше поглядим. В горячке сборов Мария ухитрилась забрать документы, но это все равно не помогло: Яринка побросала вещи дочки в сумку, взяла малышку на руки и вышла из дома.
— Не отдам! — Мария вылетела вслед за дочерью и вцепилась во внучку.
— Отпусти!
— Не отдам! Убирайся из моего дома и никогда не возвращайся! Посмеешь — посажу в тюрьму, как бродягу, как наркоманку, найду, за что, и посажу!
— Мама, прекрати, отпусти, ей больно!
— Не отдам! Убирайся!
Маргошка закричала от боли. Яринка разжала руки, отпуская. Иначе разорвут ребенка на две части. Эта сцена во дворе под виноградом останется перед глазами на всю жизнь. И отпечатается в памяти двухлетней Маргариты.
Пути обратно не было. Рыдающую, бьющуюся в истерике Яринку Олег довез до Киева, говоря, что решение найдется, отвоюют малышку. Яринка не могла успокоиться, она не знала, что делать теперь, когда хлипкое примирение с матерью все же вылилось в войну. Она понимала, что Мария сдержит обещание и найдет способ отдалить внучку от дочери, если та не исчезнет добровольно. Оставалось затаиться и выждать время, пока страсти улягутся. А пока можно плакать, кусая губы в кровь от собственного бессилия. А еще можно прогнать Олега. Зачем он нужен, если она не любит, если ничего хорошего не будет в этом союзе, раз он начался вот так. Исчезла, растворилась в толпе.
Она стояла на тротуаре посреди большого чужого города и не могла даже плакать. Она не понимала, что ей теперь делать, как жить. Брат больше не жил в общежитии, закончив учебу и женившись. Бывшая землячка переехала — не найти. И больше никого нет. Одна. Без денег и без документов. Без крыши над головой и каких-либо надежд. Без слез. Без сердца. Оно осталось там, во дворе под виноградом, маленькой плачущей девочкой, которую забрали у мамы.
Миг
Наверно, жизнь каждого человека похожа на магнитную стрелку, вращающуюся на тонкой иголочке вероятности. И зачем тогда спорить с судьбой, если в итоге всё равно повернёшься туда, куда потянет тебя 'полюс'?
Ответы на такие вопросы прячутся очень-очень глубоко. У кого-то в душе для них просто нет места… А как иначе? Люди не делятся на 'чёрное' и 'белое' — им просто нет до этого дела. Всю свою жизнь они строят в грязно-сером спектре цветов городских подворотен и переулков, или же в ярко-смазанной гамме забрызганных дождём огней.
Души. Наверное, самое абстрактное понятие в человеческой психологии. То, что олицетворяет сущность человека, почти характер, только вроде бы 'вечный'. Хотя не существует ничего вечного, будь то двигатель, тормоз или просто наша вселенная…
Любовь. Самовнушение, самое сильное, сильнее всякого гипноза — потребность человека в ком-то 'по его сторону'. Жестоко. Но истинно. И ведь всё равно любят, сворачивают горы и достают звезды с неба…чтобы одна ошибка сломала всё, лишь потому, что уверенность на секунду дала трещину…
Боль. Жестокая реальность в миниатюре, режущая по коже строки прописных истин на одной ей
