понятном языке. Садиствующая эстетка на высоких шпильках с кинжалом в тонких руках. Самое нечеловеческое чувство в облике своей жертвы.
Истина. Печальная, словно дождь, медленно укрывающий город поздним осенним вечером, когда сами по себе опускаются руки, а горячий чай уже не согреет сердце. В памяти всегда есть что-то, похожее на бездонно-чёрные глаза, с состраданием смотрящие прямо тебе в душу. Истина знает всё, именно поэтому её — так больно.
Справедливость. Эфемерное понятие, придуманное людьми, чтобы было проще жить. Ярко одетая, в шутовском колпаке и в платье с бубенчиками, с ярко подведёнными чёрным глазами и алой помадой на губах, со стрекозиными крыльями цвета опавшей листвы, широко распахнутыми за спиной.
Вечность. С волосами цвета звёзд, незаметная. Её нет, ведь вечного не существует, но лёгкий образ, балансирующий наверняка на одном из парапетов какого-нибудь высокого здания, никогда не рухнет вниз, создавая иллюзию постоянства.
Смерть. Подвижная, меняющаяся, немного нелепая. В алой широкополой шляпе, сползающеё на глаза, на которой закреплена чёрная лента, за которую засунут букетик сухих кленовых листьев. Ей немного грустно, потому что она одинока, но иногда она коротает время вместе с вечностью, отдыхая от себя самой.
Майдан. Серебряные струны
Поребрик отключенного на зиму фонтана. Курить стрельнутую сигарету, третьи сутки коротая ночи в прогулках по городу. А днем можно проскочить в метро и там отсыпаться от конечной до конечной. Жалкие накопления сил уходят лишь на то, чтобы стать незаметной для всяких подозрительных: 'бригадных', заполонивших к тому времени столицу бандитскими группировками. И надо что-то делать, только вот что? Разве что попытаться призвать кого-то. Кого? Да всё равно, лишь бы сменить обстановку, стабилизировав её хоть временно. Отоспаться.
— Зажигалки не найдется? — блондинистая девица улыбнулась, подойдя к Яринке.
— Найдется. В обмен на сигарету.
Они подсели рядом. Блондинка и брюнетка, две красивые, дорого одетые девушки. Разговор завязался как-то сам собой. Познакомились. Потом сидели в кафе и пили мартини. Яринка не выдержала и расплакалась, рассказав случайным знакомым, в какую ситуацию попала. Не то чтобы доверилась, но чувствовала — они откликнулись на её призыв.
— Мда, дела, — покачала головой Вика, шикарная брюнетка с восточными чертами во внешности.
— Врагу не пожелаешь. Хотя, стой, ты готовить умеешь? — поинтересовалась блондинка, которую звали Ирина.
— Умею, к чему вопрос?
— Мы квартиру сняли до зимы, но уезжаем через месяц, отпуск заканчивается. Хозяин квартиры вроде нормальный дядька, но заартачился, мол, за три месяца вперед платить, а мы же малолетки, нам не хотели сдавать, вот только он согласился.
— И? — Яринка не понимала, к чему все это.
— Ну, это, будешь нам готовить, потом квартира тебе останется оплаченной, глядишь, и разгребешься потихоньку, — пояснила Ирина.
— С чего такая милость? — поинтересовалась Яринка, хотя ответ и так знала.
— Грехи замаливаем, — Вика отвела взгляд.
Грехи оказались самыми что ни на есть… грешными. Две шестнадцатилетние фотомодели из Москвы приезжали в Киев подработать. Проституцией. Яринка решила, что не настолько ханжа, чтобы читать им морали, поэтому, узнав обстоятельства, согласилась. Что ж, можно побыть и домработницей у проституток. Все же лучше, чем околачиваться ночью по улицам.
Домашние хлопоты не отнимали много времени, поэтому хватало и на то, чтобы пытаться найти работу. Вот только без документов это сделать оказалось невозможно.
— В наш профиль не рискнешь? — спросила Вика.
— Да брось, у нее на лбу написано 'девственница'. Такая через принципы не переступит, — ответила вместо Яринки Ира. Она была старше и главней в тандеме.
— Написано. Но расслабить ее не помешает. А то как натянутая струна две недели, — проворковала Вика, пробежав кончиками пальцев от плеч вниз по спине Яринки. Та вздрогнула, прикрыв глаза, понимая, что ей понравилось прикосновение.
— Ой-ой, а ей девушки нравятся, — развеселилась Ира и присоединилась к подруге, утаскивая в постель опешившую Яринку.
Она не сопротивлялась, полностью отдавшись во власть ласковых рук жриц любви. Они отлично знали, что делали, заставив Яринку хоть на несколько часов забыть обо всех проблемах, обволакивая нежностью и страстью.
— Вот вы сучки, — шутливо выругалась Яринка, выползая утром из одеял.
— Так мы знаем, — хитро улыбнулась Вика.
Они уехали через две недели после этого случая, оставив Яринке оплаченную на два месяца квартиру и жаркие воспоминания о проведенных в их объятиях ночах.
Короткая передышка завершилась, и снова надо было что-то думать, нельзя же постоянно полагаться на призванных доброхотов. Квартира — это хорошо, только потом платить за нее нечем. А еще надо что-то есть, за что-то жить, не говоря уже о том, как вернуть себе дочь. Но в этом плане время пока терпело, Мария так скоро не успокоится, так что нужно выискивать способы. И все же… полное уныние и безысходность. Возможно, она бы совсем поддалась депрессивным настроениям, если бы не произошло то, после чего обычно девушки ломаются. А она расправила плечи.
Она возвращалась вечером домой после очередной неудачной попытки найти работу. Уставшая, издерганная, она не нашла сил даже на иллюзорную защиту. Какой-то парень преградил дорогу в попытке познакомиться. Она посмеялась и попробовала отшить, но неожиданно показался второй, подъехал на машине… в неё и затолкали Яринку. Какая-то квартира, на столе бутылка водки, которую Яринка умудрилась схватить, пока летела от удара к стене. С такой скоростью залпом из горлышка она еще ни разу в жизни не пила. Успеть опьянеть, пока не началось, а ведь сейчас начнется. Она сопротивлялась, не могла не сопротивляться. Ее били. Иногда удары приходились в живот. Били и насиловали. А потом отвезли в какой-то переулок и выбросили.
Утром кое-как Яринка доползла до квартиры. О пострадавших почках догадалась по крови при походе в туалет. Не осталось ни мыслей, ни эмоций. Только боль и злость. И обещание себе, что она больше никому и никогда не позволит так с ней поступить. Злость оказалась правильным чувством, убившим страх. Отлежавшись до нормального самочувствия, Яринка не побоялась вновь выйти на улицу. Она не собиралась отступать только потому, что ей не повезло нарваться на двух ублюдков. Зато наивности поубавилось. И как знать, чем аукнулось насильникам проклятье обозлённой ведьмы.
Было в Майдане что-то завораживающее, заставляющее приезжать сюда вновь и вновь. Часть города, которую словно не касались бандитские разборки. А еще там были хиппи, а с ними еще по питерскому прошлому Яринка умела находить общий язык. Приезжая все чаще, постепенно начала вливаться в компанию, знакомиться. Сидеть на корточках под стеной 'Трубы' и пить пиво, слушая музыкантов. Ну да, пиво, оно же калорийное, сойдет за обед и ужин. И сигарет всегда есть у кого стрельнуть. А еще музыка. Живая, настоящая. Почти как в Питере. Как-то само собой получается напитываться правильной энергией, превращая её в непроницаемый щит. И иногда удается попасть на квартирник. Возможность забыться ночью, а утром снова в бой. Майдановские вечера, майдановские музыканты. И громом среди ясного неба восторженными возгласами майдановской тусовки: 'Рустам приехал!'
Они не познакомились. Они просто поехали вчетвером на флет, поскольку холодно и надо греться.
— Чего сидишь? Поехали, — вот и все знакомство. И зависть в глазах новых приятелей, надо же, сам
