никак. И хоть стреляйся, хоть волком вой. Не так сильна Яринка, чтобы стать невидимой на таможне: одно дело отвести взгляд в толпе, другое — прятаться от тех, кто смотрит каждого.
— Ир, так не пойдет. Куда ты скатишься, если будешь так пить? — Рустам смотрел на вернувшуюся Яринку, пытающуюся тщетно утопить все свои беды в водке.
— А куда мне скатываться? Есть куда? Считаешь, может быть хуже? Я бомж, никто, зовут меня никак, у меня нет дома и нет документов, и восстановить их я не могу! Ты понимаешь, что нет такого человека, как я?! Меня нет! — Яринка сорвалась в истерику, расшвыривая все, что под руку попалось. Ее не останавливали, не пытались успокоить, дав возможность выкричаться.
— Наоралась? И хватит, — незнакомый гость спокойно сидел в кресле, перебирая в пальцах карты, пока остальные прятались по углам, чтобы случайно не попасть под летящую табуретку.
— Тебе-то что? — ощерилась дебоширка, но успокоилась. Выдохлась просто.
— Говоришь, падать некуда? Что ж, ангелочек наш, пора научить тебя плохому, — незнакомца звали Александром, но все называли Нюма.
— С чего это я ангелочек?
— Да так, по ассоциациям. Чистенькая ты у нас, нигде ничем не запачкалась.
— Ну-ну. И что дальше? На панель предложишь пойти?
— Зачем так грубо и неэффективно? Нет, я тебя в помощницы возьму.
— И чего делать?
— Учиться выживать. Увы, придется крылышки запачкать, нимб сдать в химчистку. Будешь людей обманывать.
— Да мне уже все равно, хоть в ад на сковородку, и так сгораю в собственном аду.
— И хватит патетики на этом. Максимализм свой детский засунь в задницу. Меня летающими табуреткам не испугаешь.
— Урок первый: никому не верь. Даже мне, — Нюма продолжил на кухне, вытолкав всех взашей. Он был намного старше обычных обитателей яшиной квартиры, взрослый мужчина, лет тридцати пяти. Жил в доме по соседству, зачем захаживал — неясно. Яринка давно оккупировала кухню, так что никто не возмущался. Она все равно никому не позволяла спать на диване, стоявшему в углу, противоположном от плиты. Восемнадцать квадратных метров 'сталинки' позволяли запихнуть не только кухонную мебель.
— Уже не верю, чеши дальше, — истерики Яринки хоть и были бурными, но всегда быстро проходили, уступая место холодному рассудку.
— В общем, дело такое…
Ему везло, этому простоватого вида мужику за покерным столом. Крупье сменился, но везение не исчезло. Мужичонка радовался, как придурок, — все же выиграть в казино не так просто. Но тут фортуна улыбалась во все зубы, щедро рассыпая карты и фишки. Ясное дело, что отпускать везунчика никто не собирался: казино если и дает выиграть, то лишь поначалу, а потом все равно обдерут, как липку, так что мужичонку ждала такая же судьба. Ждала бы, не повисни у него на шее весьма нагловатая девица. Впрочем, тоже закономерно: любительниц легкой наживы всегда хватало, сотрудники казино смотрели сквозь пальцы на присутствие подобных девиц, такие и на бар раскрутят жертву, и в новую игру втянут, как ни крути, но вертихвостки были выгодны. Бокал мартини мгновенно оказался перед девушкой, едва она заняла стул рядом с везунчиком, весьма нахально выпроводив соседнего игрока.
— А ставь на все, — ворковала девица, подзуживая и без того азартного от неожиданной фортуны мужика. Непривлекательный, даже страшненький, приправленный высоким градусом спиртного, мужик охотно велся на провокации, растекаясь елеем от взгляда весьма юной и хорошенькой девицы. Ее внимание определенно льстило. Особенно с намеками на последующее уединение.
— Не-не-не, вот ты совсем набрался. Надо проветриться. Оп-ля, — она бросила фишку крупье, — мы скоро вернемся, только протрезвеем чуток, — глупо хихикая, девица потащила жертву подышать свежим воздухом, однако 'на всякий случай' обменяла выигрыш на деньги. Два мордоворота из охраны отправились следом: нельзя же, чтобы игрок ушел, так и не вернув то, что выиграл. Неписаные правила казино.
— Ты куда прешь? — послышалось недовольное. Один из охранников столкнулся с посетителем. Высокий, крепко сложенный молодой мужчина в дорогом костюме-тройке брезгливо отряхивал виски с пиджака. Охрана замешкалась, извиняясь перед 'господином с обложки глянцевого журнала'. А такси отъехало, увозя сладкую парочку с выигрышем.
— Руслан, ты был неподражаем, — смеялась позже Яринка, выскальзывая из вечернего платья.
— Я пиджаков на них не напасусь, — ворчал тот самый 'господин с обложки'.
— Пять штук подняли. Эх, хорошо. Знаешь, мелкая, ты ведь действительно талисман, не только напарник, — довольно пересчитывал купюры Нюма и был трезв как стеклышко, словно и не набрался под самую завязку за покерным столом. Он был шулером высокого класса, крупье даже не подозревали, что 'везунчик' играет своими картами. И все же ему нужны были помощники. Но даже он не догадывался, насколько прав насчет 'талисманизма' девушки.
Яринка сидела, забравшись в кресло с ногами, и что-то с аппетитом уплетала.
— Чего жуешь? — послышалось сонное со стороны Яши.
— Морковку.
— Поделись?
— Слышь, ты, ленивая задница, встань, натри, посыпь сахаром и добавь сметаны. А я устала с ночи.
— У, жадный кролик, — проворчал Яша. Она, конечно, все же поделилась, вот только прозвище прилипло. Еще и Нюма вставил свои пять копеек:
— Ага, точно, кролик. Самый хитрый в мире, Багс Банни.
— Бакс.
— Ага, ей подходит.
И поутру, придя с 'ночной смены', когда работал без Яринки и Руслана:
— Кролик, вставай, я вкусного принес.
— А чего?
— Ликер. Прости, морковного не было, так что клубничный.
Звонок в дверь в пять часов утра. Нюма спит под боком. Значит, кто-то другой. В такую рань? Просмотр 'глазка' показал, что под дверью топчется Руслан.
— С ума сошел? Мы же спим. В кои веки ночь нерабочая, — недовольно пробухтела Яринка, впуская напарника в квартиру. И мигом проснулась — Руслан был приятного зеленого цвета и со свежим шрамом на шее, видневшимся в расстегнутую (а ведь всегда при галстуке) рубашку. Пальто распахнуто, запах виски.
— Можешь убить. Это гуманно будет, — Руслан оперся спиной на стену и сполз вниз.
— Э-э! Чего случилось?!
— Мне кранты, я общак просадил, — он закрыл лицо руками. В отличие от Нюмы и Яринки, 'вольных художников', Руслан состоял в группировке 'купцовских', и именно общак бригады пустил по ветру. Проснувшийся Нюма бил долго, молча и со вкусом. За безголовость. Потом поил. И снова бил. К вечеру махнул рукой на бесполезное занятие, выяснил растраченную сумму и кивнул Яринке, мол, собирайся.
— Без него?
— Ага, работаем вдвоем. Придумаем по ходу. Надо же этого придурка спасать, а времени у нас мало, пока его не хватились и не начали искать.
— А бил зачем?
— По двум причинам. Для восполнения мозгов. И для прикрытия, дескать, отгреб, отлеживался, потому и не появлялся.
