все больше и больше бросались в глаза и зачастую приводили к курьезным ситуациям. Так, например, случилось с одним офицером подводной лодки, пропавшим без вести во время выполнения задания. Германское военно-морское командование объявило его погибшим. Близкие моряка заказали заупокойную службу по усопшему, но еще до ее начала друзья сообщили убитым горем родителям, что их сын не утонул и что он, по сообщению британского радио, живой и здоровый, находится в плену. Отменить панихиду, не возбуждая подозрений властей, было невозможно, поэтому «покойника» отпели чин по чину, хотя все скорбевшие об утрате прекрасно знали, что причин скорбеть не было.
Указ о запрете на иностранные передачи немало способствовал росту недовольства среди населения. Геббельс, постоянно державший руку на пульсе германского народа, получал регулярную и своевременную информацию обо всех изменениях в настроении народа. И он это понимал.
Он также отдавал себе отчет в том, что сообщения о дальнейших успехах германского оружия не могут значительно улучшить положение. Сам факт, что эти победы были одержаны с поразительной легкостью, производил парадоксальное воздействие на обывателя: ему казалось, что война – не более чем прогулка и что солдат на фронте живет припеваючи, в то время как мирное население в тылу терпит лишения. Геббельс направил своих эмиссаров на заводы и фабрики, но они постоянно передавали ему одно и то же: недовольство среди народа растет. Геббельс совместно с министром труда Робертом Леем тут же отдает приказ своим агентам успокаивать рабочих обещаниями: дескать, после войны Гитлер намерен построить шесть миллионов новых домов, где будут жить рабочие, и прекрасные гостиницы, где они смогут отдыхать во время отпуска, он также существенно повысит заработную плату и так далее. Однако рабочие слушали геббельсовских эмиссаров и оставались равнодушными.
Зная о ропоте недовольных, Геббельс пытался возражать им. Рабочие считают, что деятели нацистской партии уклоняются от военной службы? «Девяносто пять процентов вожаков гитлерюгенда были призваны в действующую армию. Четыреста человек из них пали смертью храбрых только во время польской кампании. Сегодня в рядах нашей армии сражаются шестьдесят восемь процентов от общего числа бойцов штурмовых отрядов, а ведь СА – это тоже члены национал-социалистической партии…» Кое– кто поговаривает, что Гитлер не держит своего обещания не воевать на два фронта? «Отличие нынешнего положения от мировой войны заключается в том, что нашим западным границам не грозит даже малейшая опасность. Угроза войны на два фронта осталась далеко в прошлом».
Вскоре после окончания польской кампании – приблизительно в то время и писал Геббельс эти строки – он решил основать новую газету. Геббельс давно перестал писать для «Ангрифф», поскольку в ней весь тон публикаций отличался чрезмерной агрессивностью. С другой стороны, «Фелькишер беобахтер» претерпела мало изменений и продолжала оставаться органом старой мюнхенской клики, из-за чего Геббельс вряд ли чувствовал бы себя как дома на ее страницах.
Новое издание должно было выходить в свет еженедельно. Центральное место среди материалов каждого номера предназначалось для статей самого Геббельса. В них он намеревался беседовать с немецким народом как бы в неформальной обстановке и неофициальным тоном разъяснять и комментировать злободневные вопросы дня, чтобы установить более тесные отношения с миллионами своих читателей. Как Геббельс сам сказал своим сотрудникам, он хотел разговаривать с народом как журналист, а не как член правительственного кабинета.
Такова была внешняя причина, которая побудила Геббельса затеять новое издание. Но он доверительно признался Фрицше, что, на его взгляд, немецкая печать день ото дня становится все более скучной и однообразной. Он заявил: «Пресса должна иметь больше свободы. Ни один человек, будь он даже семи пядей во лбу, не в состоянии написать приличную статью, если его опутать колючей проволокой и бить кувалдой по голове при малейшем подозрении в неблагонадежности». Фрицше отвечал: «Согласен. Но именно вы ввели в наш обиход и колючую проволоку, и кувалду»[67]. Геббельс промолчал. Своим новым еженедельником он надеялся подать хороший пример для подражания и поднять повыше общий уровень немецкой прессы.
«Рейх» впервые вышел в свет 26 мая 1940 года. Геббельс написал всего две редакционные статьи, а затем в течение долгих месяцев не печатал ни слова на страницах своей газеты. Только в конце 1940 года он нарушил молчание.
6
Геббельс и не пытался с помощью своей пропагандистской машины удушить союзников – в отличие от своих коллег-подмастерьев из Парижа и Лондона, он понимал, что никакие заклинания прессы не вызовут в первый год оккупации ни всеобщего, ни местного восстания в захваченной Германией стране, если только до этого германской армии не будет нанесено серьезное поражение. Своей главной задачей Геббельс считал добиться успеха там, где его сотоварищ по кабинету министров Риббентроп раз за разом терпел сокрушительную неудачу. Задача заключалась в том, чтобы ограничить конфликт и не позволить другим государствам в той или иной форме принять в нем участие.
Битва геббельсовской пропаганды велась одновременно на многих полях: в Цюрихе, Берне и Базеле, в Стокгольме, в Анкаре и в Будапеште, в Лиссабоне и в Мадриде, в Вашингтоне. Она велась любыми доступными средствами, начиная с подкупа и угроз и кончая распространением ложных слухов и демонстрацией кинофильмов о непобедимости вермахта. Широко использовалась также статистика, отражавшая рост промышленности и вооружений в Германии. Обещания раздавались какие угодно и кому угодно. Наиболее активно и напористо эта работа велась на территории Швейцарии и Соединенных Штатов.
Во время Первой мировой войны немецкоговорящая часть населения Швейцарии, сосредоточенная главным образом в крупнейших городах страны Цюрихе, Базеле и Берне, с сочувствием относилась к Германии, столкнувшейся с серьезными трудностями. Но на этот раз в их среде царило отчетливо выраженное враждебное отношение к нацистам. Геббельс отправил в Швейцарию одного из своих самых талантливых агентов доктора Клауса Хюгеля, который также сотрудничал с абвером. Тот установил связь с людьми, симпатизировавшими нацистам. Поскольку национал-социалистическая партия в Швейцарии находилась под запретом, там было создано несколько организаций с иными вывесками, но таких же по духу. Вряд ли нацисты всерьез рассчитывали втянуть Швейцарию в войну на своей стороне. Но в то же время им было необходимо удержать ее от присоединения к союзникам, для чего в первую очередь следовало ослабить влияние франкоязычной прессы.
Несколько недель спустя после поездки Хюгеля двести видных граждан Швейцарии направили правительству петицию с требованием ввести цензуру прессы. «Некоторые авторы совершенно не принимают в расчет особенности нашей страны, поэтому, имея весьма туманные представления о международной демократии, они пытаются убедить всех, что наша внутренняя и внешняя политика очень близка к той, что проводится демократами за рубежом, – говорилось в петиции. – Они наносят оскорбление иностранным правительствам, для чего используют набор лексики международных эмигрантов-отщепенцев. Это есть планомерная террористическая акция, бросающая тень на тех граждан нашей страны, которые защищают дружественные отношения со всеми соседними державами…»
Даже сам Геббельс не смог бы выразиться более удачно. Если бы швейцарское правительство одобрило петицию (этого не произошло, хотя само по себе появление петиции помогло ослабить воинственное настроение швейцарской прессы), ни одна швейцарская газета не посмела бы сказать худого слова о Германии, а самые радикальные швейцарские нацисты были бы освобождены из тюрем и получили бы возможность снова плести свои заговоры.
Безусловно, борьба за изоляцию Соединенных Штатов имела гораздо большее значение, и началась она еще до начала войны. Сотрудники германского консульства в Америке работали под руководством иностранного департамента министерства пропаганды, то есть лично герра фон Гиннанта, генерального консула в Нью-Йорке, которого туда направил сам Геббельс. Агенты вовсю старались убедить американские газеты присоединиться к Трансокеанской службе новостей, предлагая за это щедрые взятки – в 1940-м и 1941 годах на подкуп было истрачено около миллиона долларов. Они разворачивали то одну, то другую пропагандистскую кампанию, распространяли ложные слухи, чтобы американцы поверили, что Германия практически выиграла войну. Такие представительства, как Германская информационная служба железных дорог и Германо-американская торговая палата, за чьими вывесками тоже скрывались люди Геббельса, работали в это время сверхурочно. Немецкое радио, пытаясь создать более дружественную атмосферу в Соединенных Штатах, с удовлетворением отмечало, что большинство американцев предпочитает
