Гадолу, в Америке всего 100 000 Черных действительно израильского происхождения. Конечно, израэлитские племена в Африке насчитывают, быть может, до пяти миллионов, но мы не ожидаем, что к нам здесь присоединится более полумиллиона человек.
Еще мне хотелось бы заверить вас, что это полная чушь — то, что якобы сказал репортеру из «Джерузалем пост» один наш подросток:
«В двухтысячном году будет полный апокалипсис. Вулканы и все такое. И вы увидите, как Черные придут отовсюду обратно в Израиль. И тогда этой страной будем править мы».
Сестры, причина, по которой я пишу вам, состоит в том, что мне нужен грант. Скажем, 10 000 долларов, чтобы братва смогла начать работу над сочинением Агады в стиле рэп, на слова поэта Айс-Ти[329]. Это будет наш дар Эрец Израэль. Типа современной Шестой книги Мойши.
Благодарная вам заранее, остаюсь
С уважением
5
— Меня зовут Шон О'Хирн, — представился следователь, появившийся на следующий день после исчезновения Буки, и протянул руку. — Думаю, нам надо бы немножко поболтать.
Своим более чем твердым рукопожатием он чуть не переломал мне пальцы, а потом вдруг резко перевернул пострадавшую руку, словно собрался читать по ладони.
— Э, да у вас мозоли!
О'Хирн, еще не разжиревший, не облысевший, не страдающий приступами влажного нутряного кашля, от которого у него впоследствии глаза будут чуть не на лоб лезть, был одет в зеленый — будто он лесник — габардиновый пиджак и клетчатые брюки, на голове — соломенная федора. Когда он уселся на моей веранде в бамбуковое кресло, мне в глаза бросились его двухцветные туфли для гольфа с кисточками на язычках. Значит, вечером планирует помахать клюшкой.
— Этот Арнольд Палмер, — говорил тем временем сыщик, — нечто особенное. Я однажды видел его на открытом первенстве Канады, и у меня только одно желание возникло: собрать все свои клюшки в кучу и сжечь. Может, сыграем? Сколько вам дать очков вперед?
— Я не играю в гольф.
— Ай, да не вешайте мне лапшу! Вон же у вас мозоли на руках!
— Это я грядку копал под спаржу. Ну, вы нашли Буку?
— Говорят, отсутствие новостей — уже хорошая новость, хотя, может быть, в нашем случае это и не так, а? И катер пускали, и водолазов — все без толку, да и в округе, насколько мы знаем, никто не рассказывал, что подобрал на дороге мужика, голосовавшего в плавках и ластах.
О'Хирн приехал на машине без спецраскраски, но с ним прибыли еще два автомобиля Surete du Quebec[330]. И вот уже два молодых полицейских с притворной скукой пошли бродить по моим угодьям, явно в поисках следов свежеразрытой земли.
— Какой же вы счастливый, что вам не приходится в такую жару сидеть в городе! — сказал О'Хирн, сняв шляпу и вытирая лоб носовым платком.
— Ваши люди зря теряют время.
— У меня раньше тоже имелась дачка на озере Эхо. Не такой дворец, как у вас, просто маленькая хибарка. Так у нас там одна проблема была — муравьи и полевые мыши. Каждые выходные, прежде чем уехать, надо было все тщательно убирать и всю помойку увозить с собой. А вы куда — на свалку отвозите?
— Да просто бросаю все в бак напротив кухонной двери, а Бенуа О'Нейл забирает. Хотите там покопаться — пожалуйста, не стесняйтесь.
— Знаете, я не могу понять, почему вы не рассказали тем первым представителям полиции, которые к вам нагрянули…
— Они не нагрянули. Я их вызвал.
— …о том, что у вас здесь происходило, тем более вы были так расстроены потерей друга, который, как вы считаете, утонул.
— Он не утонул. Он вломился в чью-нибудь дачу и не вылезет оттуда, пока не прикончит там последнюю бутылку спиртного.
— Ага. Ага. Но заявлений о взломе не поступало.
— Я совершенно уверен, что протрезвевший Бука объявится здесь либо сегодня к вечеру, либо завтра.
— Слушайте, а может быть, мистер Москович до сих пор гуляет где-нибудь в лесу? Правда, он в одних плавках. Боже, комары сведут его с ума. Да и пора бы ему уже проголодаться. Как вы думаете?
— Я думаю, вам надо пройтись по всем домам, что стоят на берегу, и вы его найдете.
— Вы хорошо подумали, и это ваше последнее слово?
— Да ведь мне нечего скрывать.
— Обратного никто и не утверждает. Но, может быть, вы поможете мне разобраться с некоторыми скучными деталями — так, просто для отчета.
— Вы не откажетесь выпить?
— Против холодного пива я бы не возражал.
Мы перешли в дом. О'Хирна я снабдил пивом «мольсон», себе налил виски.
— Ого! — О'Хирн даже присвистнул. — Столько книг сразу я видел только в библиотеке. — Он остановился у висевшего на стене маленького рисунка пером. Компания чертей во главе с Вельзевулом насилует голую девушку. — Н-да-а, у кого-то тут и впрямь больное воображение!
— Это рисунок моей первой жены, хотя вас это вряд ли касается.
— Развелись, да?
— Она покончила с собой.
—
— В Париже. Это город во Франции — а то, может, вы не знаете.
Я уже лежал на полу, в голове звенело, и только тут до меня дошло, что он меня ударил. В испуге я поспешил кое-как встать на подгибающиеся, ватные ноги.
— Вытрите чем-нибудь рот. Вы же не хотите испачкать кровью рубашку, а? Наверняка из магазина «Холт ренфрю». Или «Бриссон и Бриссон», где отоваривается этот паршивец Трюдо. [В 1960 году Пьер Элиот Трюдо вряд ли был известен. Годом трюдомании стал 1968-й, когда его избрали премьер- министром. —
— Ну ты и мудак, О'Хирн.
На этот раз он огорошил меня молниеносным ударом под дых. Я пошатнулся, стал ловить ртом воздух и опять завалился на пол. Лучше бы я там и оставался, потому что, едва я встал и попытался дать ему сдачи, как он сильно ударил меня по лицу левой, а потом влепил по другой щеке еще и правой. Я стал водить языком по зубам, проверяя, все ли на месте.
— Я тоже не принимаю ее утверждения за чистую монету. Но ведь не все это
