- Узнать можно, но не нужно. Просто он меня обидел. Много ли юной девушке надо?
Женька скептически посмотрел на начальницу. 'Юной', надо же. Это она лет в четырнадцать своего 'первого' хлопнула, что ли?
- Неинтересный случай, точно тебе говорю, - пробормотала Катрин, не поднимая взгляда от винтовки. - Лучше о чем-то другом спроси, если делать нечего.
- Спрошу, - Женька набрался духу. - А вы меня по каким параметрам отобрали? Или это секрет?
- Естественно. Но ты допуск подписал, следовательно, имеешь право знать. Подходишь ты Отделу. В смысле - по большинству характеристик подходишь.
- Цвет глаз, форма носа?
- Глаза у тебя ничего. Особенно в окулярах. Такой милашка, - начальница хихикнула. - Лично мне больше всего импонирует, что ты сексуально на меня не реагируешь. Очень удобно. Честно говоря, просто душой отдыхаю.
- Я не то чтобы совсем не реагирую, - слегка оскорблено уточнил Женька. - Особенно поначалу. Были мысли.
- Были и прошли, - Катерина улыбалась. - Хороший ты мальчик. Понимающий и адекватный. Воспитанный. При этом несклонный к аналитике и выстраиванию глобальных теорий. Очень нам подходишь.
- Потому что не склонен к аналитике? - изумился Женька.
- Думать ты умеешь, и даже делаешь это регулярно. Но если допустить, что мы с тобой задумались глубоко и надолго, начали анализировать ситуацию с личностной точки воззрения, то получится однозначно нехорошо. В лучшем случае нас будут долго лечить. Действительно, что нормальному человеку делать в соседней реальности да еще в неуютном месте в неуютное время? Единственный выход - принять ситуацию как данность. Тебя выперли из института, на улице тебя поймал офицер и попытался загрести в армию. Ты не стал вопить о правах человека, заламывать руки, а мгновенно дал деру. Размышлять и задумываться не стал. Здесь по тебе стреляют, швыряют мины, ты пыхтишь, ползешь, перебегаешь, не пытаясь втолковать себе и миру, что вообще-то ты совершенно ни при чем. Ты вообще не отсюда, ты не местный. Для большинства индивидов именно искреннее возмущение и неверие в происходящее являются заданной реакцией в подобных обстоятельствах.
- Так, значит я в Отделе, потому что недоумок?
Начальница хихикнула:
- Осторожнее, Земляков. Или получится что я недоумок со стажем, а на такое начальству не намекают. Мы - элита. Очень специфическая элита, Женя. Толстокожая. Способны работать в ситуации, когда нормальные люди офигивают от возмущения. Это я, естественно, сугубо научно-популярно выражаюсь. Можно развозить сопли о способностях к адаптации, о подходящем психотипе, но оно нам нужно?
- Слушай, я, наверное, не очень подходящий тип, - прошептал Женька. - Я войны боюсь.
- Нормально. Кто её не боится - полный псих. Вроде меня, шизанутой.
- Тогда не сходится, - растерянно возразил Женька. - Ты-то, тоже здесь сидишь.
- Я - исключение. Аномальное и временное. У меня наличествуют некоторые индивидуальные способности, но к специфике работы Отдела это отношения не имеет.
- Что-то сплошь случайности, - Женька начал собирать 'Вальтер'.
- Случайностей не бывает, тебе товарищ капитан доходчиво объяснил. У тебя актуальная специальность, ты подходишь по биометрическим данным, с тобой беседовал психолог. Что еще нужно?
- Какой психолог?
- Ты в клинике лежал? - насмешливо поинтересовалась начальница. - Полагаешь, платные клиники свято хранят врачебную тайну?
- Вот суки! - возмутился Женька. - Еще денег содрали.
Катрин пожала плечами:
- Такова суровая проза мирной жизни. Куда ты затвор суешь, когда 'флажок' поднят?
С оружием закончили. Катрин пошла к бойцам, а Женька сидел, почесывался под телогрейкой и думал, что случайностей действительно не бывает. Еще тогда, в клинике, психологша подозрительной показалась. Уж чересчур красивая, холеная. Впрочем, докторша не из штата клиники была, посторонняя какая-то, приглашенная. Можно было догадаться.
Нет, красивых женщин нужно подальше обходить. Еще неизвестно какие опаснее - на каблучках и с маникюром, или с винтовкой СВТ.
***
- Эй, ты к суициду примеряешься?
Женька вздрогнул, - сидел себе мирно, об Иришке думал. В руках вертел бритву с костяной ручкой.
Начальница, как водится, скользнула в подвал призраком неслышным.
Женька показал бритву:
- В телаге нашел, в кармане. Видно, того бойца.
- Хорошая вещь, - начальница поскребла грязным ногтем рукоять. - Старинная. Я, знаешь ли, больше старым вещам доверяю. Они не одноразовые. Бриться будешь? Я мыла достану. Вода из лужи, но без головастиков. Не сезон еще.
Воду Женька на всякий случай прокипятил. Подождали, пока остынет, сидя у костерка.
- Кать, ты ходить очень тихо умеешь. Учили в спецшколе?
- А как же. И в спецшколе, и у индейцев уроки брала.
- Что ты смеешься? Я серьезно спрашиваю. С ножами у меня вряд ли получится, так может, хоть топать отучусь.
- Какой тут смех? Я же за океаном училась. Там полно краснокожих. Вернемся - глянь в энциклопедии, если не веришь. Там сплошь индейцы или метисы.
- Понятно. У англосаксов тебе учиться было нечему?
- Археологии я у бледнолицых училась, - вполне серьезно пояснила начальница. - А ходить там белые не умеют. Все на автомобилях разъезжать норовят. Зажиточные, гады. Даже в кампусе, из-за руля выползут и сразу на велосипеды норовят взгромоздиться.
- Серьезно? Ты в университете училась?
- Не похоже? - начальница почесала щеку. - Наверное, и мне еще разок умыться не помешает. Меня тамошние бледнолицые учили раскапывать могилы тамошних краснокожих. Очень познавательно. Почти два курса успела прослушать. Потом замуж вышла, да дальше не сложилась жизнь.
- Извини.
- Евгений, мне кажется, ты много подслушивать стал.
- Так сквозняк. Слышно все, я же не нарочно.
- Да ладно. Я из своего вдовьего положения тайны не делаю. Иди бриться, сплетник.
Брила сама начальница. Брала за нос скользкими пальцами. Движения у нее были уверенными, безошибочными. Женька жмурился и думал, что у командирши и без всякого маникюра пальцы изящные. Не зря она перчатки носит, руки бережет.
***
Сидели умытые, готовые. Женька даже телогрейку успел на спине заштопать. Приходили поочередно бойцы охранения, дремали в тепле. Вместе пообедали, - в банках оказались сардины, вкусные даже с каменными сухарями.
Катрин возилась над планом центра города. Вела огрызком карандаша по улицам - знакомая
