Значит, там было что-то еще.
Чтобы следить за ходом его мыслей, от меня требовались терпение и сосредоточенность. При первом осмотре ноутбука, говорил Майк, обнаружилось, что в памяти очень уж мало свободного места. И это при отсутствии больших программ.
– Пришлось порыться, и вот что я обнаружил.
Он находился в директории компьютера, среди примерно пятнадцати подменю, в которых я ничего не понимал. Майк вывел на экран иконку приложения с названием «GNet». Об этой программе он и говорил по телефону.
– Объем программы – полгигабайта. Огромный, учитывая, что она не показана в главных директориях.
Большая программа. Возможно, спрятанная.
– И что она делает?
– Не могу сказать, парень.
Он положил указательный палец на трэкбол,[33] управляющий курсором. Передвинул курсор к иконке «GNet». Щелкнул по ней. Ничего не изменилось.
– Давай дальше, – поторопил его я.
Обычно такого со мной не случалось. Майк бесстрастно посмотрел на меня, словно изучая зараженный вирусом компьютер, потом продолжил. Он решил, что программа не работает, но ее недавно активировали.
– Активировали?
– Журнал регистрации показывает, когда работает та или иная программа. Точно так же, как ты всегда можешь посмотреть, когда ты в последний раз работал с любым файлом.
Он вывел на экран журнал регистрации. Напротив «GNet» стояла дата. Последний раз программой воспользовались три недели назад.
– Я перепробовал пятьсот способов, чтобы открыть приложение. Даже загрузил в ноутбук специальные программы, которые, как мне казалось, могли в этом помочь. – Он помолчал. – Мне следовало подумать об этом раньше. Обычно, если имеется защитная программа, она спрашивает пароль. Или говорит, что доступ запрещен. Так ты узнаешь о наличии защиты.
– Но у тебя пароля не спросили?
– Нет.
Он откинулся на спинку стула. Объяснил, что всякий раз, когда в журнале регистрации появлялась запись об использовании «GNet», параллельно активировалась и программа «AXcs*82».
– Это название защитной программы, – догадался я.
– Да. Отличная программа. Очень сложная. С переменным кодом. Блокирует все попытки добраться до «Джи-Нет». Но когда программа активировалась, защиту снимали, то есть активировали эту «Эй-Икс».
Я наклонился вперед.
– А ты не смог войти ни в одну из программ.
– Парень, не принижай заслуг старого волка. – Потом добавил с улыбкой: – Кое-что мне все-таки удалось.
Я ждал.
– Я не смог пройти защиту, но сумел найти подпись автора.
– Установил, кто автор?
– Ярлык, который ассоциируется с программой, может что-то сказать об авторе или компании.
Я кивнул.
– Я его распечатал. Обычно ярлык – какое-то жаргонное словечко и идентифицировать автора сложно. Думаю, у нас тот самый случай.
Он развернул листок. Я посмотрел. И понял, что моя часть, что еще держалась за реальность, в этот самый момент потеряла с ней контакт.
Глава 28
Сорок восемь часов назад, аккурат перед тем, как мир взорвался, женщина оставила записку, которая спасла мне жизнь. Написанную, как мне показалось, почерком моей истинной любви. Тогда я думал, что быть такого не может.
Возможно, мне только почудился ее почерк. А может, я увидел призрак… привидение в красном «саабе».
До этого мгновения у меня не было причин отдавать предпочтение любой из этих версий.
– Я в Долине достаточно давно. – Майк указал на распечатку. – Никогда не слышал об этой компании.
Но я слышал. Хорошо ее знал. Точно знал, что это за компания. И компания, и человек, стоявшие за защитной программой в компьютере Энди.
«Стробэрри лабс».
Собака, подаренная Энни в детстве. Стробэрри. Лабрадор.
Прошлое вернулось.
Глава 29
После смерти Энни я на какое-то время взял к себе Стробэрри Вторую, тоже девочку-лабрадора, названную Энни в честь ее первой собаки. Но квартира у меня маленькая, а собаке нравилось блевать. С неохотой мне пришлось отдать ее в питомник. Я пытался убедить себя, что тем самым я примиряюсь со смертью Энни и двигаюсь дальше, но поверить в это не удалось.
Смерть Энни принесла с собой и идею для журнальной статьи. Я написал о неврологии горя. Исследователи уже начали использовать магнитный резонанс для того, чтобы определить участки мозга, ответственные за те или иные эмоции, включая горе. Они картографировали эмоции в режиме реального времени, когда люди думали, чувствовали, вспоминали. Пытались определить, является ли источником горя часть коры головного мозга, ответственная за эмоции, или гиппокамп, где формируются воспоминания. Исследования эти положили начало неврологии привязанности. Если бы могли точно определить ее источник, удалось бы нам смягчить боль утраты?
Признаки Энни встречались повсюду, иной раз совершенно неожиданно для меня. Как-то раз в мою дверь постучались двое мужчин. Представились следователями департамента налогов и сборов и попросили разрешения задать несколько вопросов. Прежде всего пожелали узнать о моей работе. Особенно их интересовало, работал ли я в «Киндл инвестмент патнерс».
– Нет. Я бывший.
– Бывший сотрудник?
– Бывший бойфренд.
Я рассказал им, что встречался с Энни больше года. И уже собрался рассказать им историю ее смерти – укороченную версию.
– Мы сожалеем о вашей потере, – прервал меня один из следователей, повыше ростом. – И вы никогда не работали у нее… получая при этом жалованье?
Я объяснил, что закончил медицинскую школу и пытаюсь освоить профессию журналиста. Высокий вновь оборвал меня:
– Один последний вопрос. Вы летали в Нью-Йорк с мисс Киндл?
Укол душевной боли. Эмпайр-стейт-билдинг. Поцелуй. Я кивнул.
– Но вы не работали ни в «Киндл», ни в «Вестидж»? Вы не имели дела с их бухгалтериями?
«Вестидж». Так называлась компания, ради которой мы и полетели в Нью-Йорк. Одна из тех
