Сьюзи рылась в ящике стола, растопырив пальцы с очень длинными искусственными ногтями. Выходило, что на время моего отсутствия мои обязанности были возложены на нее, и страшно было подумать, как это сказалось на результате. Возможно, мне вообще не стоило раскатывать губу на жалованье. А может, даже следовало настроиться на то, что я еще окажусь должна.
При виде меня Сьюзи нервно дернула рукой, и ящик с треском захлопнулся.
– Ванда! – ахнула она с таким испугом, словно я восстала из мертвых. – Ты почему так рано?
Приятный сюрприз явно не задавался. Над кабинками тут и там появились головы, напоминая мышиный выводок, застигнутый с поличным (зная меня, коллеги никогда не упускали случая поразвлечься). Припомнив решение отныне держать себя в руках, я протиснулась мимо Сьюзи и начала перебирать стопку накопившейся корреспонденции.
– Рано, потому что превосходно себя чувствую. – Голове вдруг вздумалось закружиться, я присела на край стола и скрестила руки на груди. – Ну а теперь к делу! Выкладывай, скольких моих клиентов ты распугала.
– Ну-у… – протянула Сьюзи, кусая нижнюю губу, – «Центр внеклассной активности» решил, что нет смысла давать рекламу в разгар учебного года, и обещал связаться с нами перед началом следующего. Подрядчик из конторы «Финн» сказал, что перезвонит при первой же возможности, а «'Шевроле' Финнегана»… ну-у… их передали Труди.
– Что?! – закричала я, заставив Сьюзи подскочить. – Что значит «передали Труди»?! С чего бы это вдруг мой самый выгодный клиент перекочевал к ней?!
Если правда то, что дьявол может бродить по земле в человеческом обличье, то он, без сомнения, воплотился в Труди Лаверли. Ей ничего не стоило наврать с три короба, чтобы заполучить выгодный контракт, и потом так ловко устраниться, что расхлебывать кашу приходилось другим. Я бросила уничтожающий взгляд на ее кабинку – само собой, там было пусто. Наверняка она издалека различила хлопки моего изношенного глушителя и улизнула от греха подальше куда-нибудь в туалет (исчадия ада, как правило, еще и дьявольски сообразительны).
Растерянная мордашка Сьюзи заставила меня обуздать досаду. Нелепо ставить человеку в вину низкий коэффициент умственного развития – это ведь не подлость и не беспринципный карьеризм, а поскольку и того и другого здесь хватало с избытком, оставалось только ждать, когда беспощадная мясорубка под названием «Восьмой канал» изжует ее и выплюнет. Другого, увы, не предвиделось.
– Ну-ну, не переживай так, – сказала я примирительно. – И не жуй больше губу, а то придется идти к пластическому хирургу. Я уж как-нибудь заполучу Финнегана обратно.
Телевидение – слишком нервная сфера деятельности, здесь из каждой мухи делают слона. Господи, как это порой раздражает! Ну запоздал клиент с возобновлением договора, подумаешь. А шум поднимается такой, словно вострубили все иерихонские трубы.
– Ох, не знаю, Ванда, не знаю, – жалобно пробормотала Сьюзи. – Блейн говорит, что Финнегану не уделялось должного внимания.
– В смысле, не уделялось мною? Ну так уделю, за чем дело стало! Скажи лучше, Блейн у себя?
Сьюзи кивнула.
– Так я сейчас сразу с ним и разберусь.
– Но он…
– Забудь. Теперь это моя забота.
Блейн Дауд, главный менеджер «Восьмого канала», был именно тем, кого невольно представляешь при первом же звуке такого имени: бесхребетным слизняком с потными руками и бледной нудной физиономией. Его вышибали буквально с каждой работы, обычно за некомпетентность, а пару раз и за то, что он не постеснялся сделать наглые приписки к статье текущих расходов. В конце концов, его папаша Эдгар, владелец «Восьмого канала», а также еще десятка подобных, разбросанных по всему восточному Теннеси, пристроил его сюда – чтобы был на глазах. Между прочим, именно Блейну мы были обязаны серым, похожим на изглоданный пудинг лабиринтом кабинок. Это была его первая, но далеко не последняя гениальная идея. Когда он вступил в должность, наш рейтинг был на втором месте, теперь оставалось только гадать, задерживается ли хоть кто-то на нашем канале, когда прыгает с одного на другой.
Я бросила ненавидящий взгляд на офис в дальнем углу зала, очень похожий на куб аквариума. Блейн висел на телефоне. Спровадив Сьюзи, я отправилась туда, а войдя, так хлопнула дверью, что она распахнулась. Блейн тотчас положил трубку – довольно разумное решение.
– Какого хрена, а, Блейн? – сказала я как можно громче и краем глаза заметила, что многие мышки по- высунули головы из своих кабинок.
– Как мило с твоей стороны заглянуть, Ванда! – Блейн поднялся из-за стола, чтобы прикрыть дверь, предложил мне сесть и уселся сам, сложив руки домиком. – У меня к тебе серьезный разговор.
– Дерьмо у тебя, а не разговор! Вот у меня к тебе разговор, это уж точно.
Я с удовольствием отметила, что Блейн, как обычно, шокирован моим лексиконом.
Самое крепкое выражение, которое когда-либо употреблял он, было «ай-яй-яй», и в его присутствии невольно тянуло подсыпать в свою речь побольше перцу.
– Вижу, Сьюзи тебе уже все сказала. – Блейн выдал на-гора слабое подобие улыбки, которое только и удается людям, за всю жизнь не испытавшим ни единой положительной эмоции.
– Да, сказала.
– В таком случае я не стану долго распространяться, Ванда. Добавить тут нечего. В кабинке у Кейт найдется пара пустых коробок, можешь ими воспользоваться. Собирай вещи – и адью!
Собирать вещи? Я не могла взять в толк, о чем речь, и только тупо таращилась на Блейна. Его глазки забегали.
– Значит, Сьюзи тебе не сказала?!
– Почему? Сказала. Я знаю, что Финнегана передали Труди, и пришла высказать свое мнение. А вот о
