комиссия САК, которая провела выборочную проверку на магодопинг. Среди выбранных на проверку оказался и я.
— И у тебя обнаружили следы магодопинга?
— Не было никаких следов! Никогда не применял ничего подобного! Они фальсифицировали результаты. Мой конкурент немало заплатил за это.
— И тебя не допустили до соревнований.
— Именно. Я бы стал победителем! Я должен был им стать! А мое место занял другой… Мое место! Ты бы видел этого, так сказать, спортсмена! Да он бы меня в жизнь не обошел! Я лучше его на порядок! Но он победил — а я ничего не мог сделать, потому что меня даже не допустили до соревнований!
Дженс замолчал, переводя дыхание.
— Каким-то образом журналисты разнюхали об этом. Не об истинной истории, а о том, что было на виду. То ли писать им больше было не о чем, то ли и тут мой враг постарался, но на следующий же день в одной из газет на меня вылили тонны грязи. Чего только не напридумывали! Знаешь, есть такие журналюги, которым зарплату не плати — дай только поиздеваться над кем-нибудь.
— Знаю. Нам тоже неслабо достается.
— В общем, я не выдержал. Сначала меня не допустили до соревнований, обвинили в том, чего я не делал, а потом еще и это… В общем, разозлился я тогда сильно и пошел к тому, из-за кого это все произошло. Тот все еще праздновал победу — как накануне вечером начал, так и не останавливался… Пьянущий был, а с ним еще дружков несколько, все едва на ногах держатся. Я, правда, тоже немного выпил… Пришел высказать все, что я о нем думаю. А он сразу оскорблять меня начал, издеваться, да еще и прямым текстом сказал, что это он все устроил. Ну, я и не сдержался… Эх, славная была драчка. В следующем году он не смог участвовать в соревнованиях — не восстановился после травм. Но мне это ничего не давало. Магодопинг, грязь, что на меня выплеснули со страниц газет, драка с тяжелыми последствиями — этого хватило, чтобы меня исключили из института.
— Мда… не повезло.
— Не повезло — это когда ты принимаешь душ, намылил голову, а тут воду отключили. Вот это — не повезло. А когда тебя умышленно, целенаправленно, подло выводят из игры — это по-другому называется. Это чужой злой умысел.
— Ну да, ну да. Прости, не так выразился. Так вот, значит, почему ты бросил спорт…
— Нет! — резко возразил Дженс. Потом добавил задумчиво и тише: — А может, и поэтому тоже…
— Значит, в спорте тебя интересовал только результат? Не сам процесс, не тренировки, а победа?
— Не только победа. Я любил — и плавать, и скакать на лошадях, и фехтовать… Мне это доставляло удовольствие.
— Так почему же ты бросил? Если это доставляло удовольствие?
— Удовольствие можно получить множеством других способов. Не напрягаясь. Не тратя время, силы, нервы… Чтобы победить, нужно тренироваться, каждый день тратить по нескольку часов. Надо заставлять себя тренироваться даже тогда, когда уже не хочешь. Через не хочу и не могу. Сколько времени, сил, нервов уходит! А потом тебя не допускают до соревнований, и первое место занимает другой… Гораздо проще сидеть в кресле, читать книги, слушать музыку… Это ведь тоже удовольствие. И без всяких напрягов. Ни силы не тратишь, ни нервов… Занимаешься чем хочешь, встречаешься с женщинами…
— Ну, тут уже требуются некоторые усилия… и время, и нервы. И деньги еще.
Дженс пропустил слова Тома мимо ушей.
— В крайнем случае, можно просто выпить — и обрести хорошее настроение без всяких усилий. Так зачем это все?
— Знаешь, ты описал такую 'безнапряжную жизнь', что скучно стало. При такой жизни я б повесился от тоски. В чем смысл-то? Цель?
— А у тебя какая цель? — возмутился Дженс. — Сожрать как можно больше?
— Даже если это и вправду было бы моей целью, — спокойно ответил Том, — она была бы во сто крат лучше твоей.
Дженс не нашелся, что ответить. Помолчал немного и повторил:
— Не хочу я так больше. Тратишь столько времени, сил, добиваешься успеха. У тебя что-то получается, ты поднялся на первую вершину, потом на вторую… Ты становишься известен, о тебе говорят, пишут в газетах, узнают на улице… А потом — бац! — и ты внизу. И те, кто вчера тебя восхвалял, сегодня поливают грязью. И никто уже не помнит твоих успехов, и нет у тебя никакой возможности вернуть утраченное, даже попытаться это сделать… Не, тогда я решил: больше — никаких напрягов. Хватит с меня. Зачем к чему-то стремиться, чего-то достигать? Живи себе спокойно, и нервы целее будут. Так что предупреждаю сразу: на этой работе я жил рвать не буду. Что сумеете заставить — то сделаю, и ни грамма больше. А лучше — увольте меня и найдите другого.
Оба замолчали. Том полез в стол, достал оттуда шоколадку, начал открывать.
— На твой вопрос я ответил. Теперь ты отвечай на мой. Я смотрю, ты так любишь есть, и сладкое тоже… Думаю, это не просто так. Небось, у тебя в детстве произошла еще одна душещипательная история, как с похищением трусов? Шоколадку хулиганы отобрали?
Это было небольшой местью в ответ на упреки Тома.
— Хуже, — грустно ответил Том. — Намного хуже.
— Это как? Расскажи!
Ответить Том не успел — резко распахнулась дверь, и в кабинет ворвалась Эльза — как обычно, быстро, энергично, этаким сметающим все со своего пути вихрем.
— Привет, мальчики. Чего обсуждаем?
— Том рассказывает грустную историю из своей жизни, из-за чего он полюбил сладкое.
— А, понятно. Да, весьма поучительная история.
— Я слушаю, Том, — поторопил Дженс.
Том вздохнул и начал рассказывать.
— Мои родители были помешаны на здоровом образе жизни и правильном питании…
— Для своего сыночка, — уточнила Эльза.
— Ну да… — согласился Том. — Себя они считали уже взрослыми, сформировавшимися, и потому, дескать, им можно уже не соблюдать режим. А вот в юном возрасте любое отклонение от правил может привести к страшным последствиям. Поэтому все, чем меня кормили, было ужасно полезным… и, по большей части, отвратительным на вкус! Всякие там кашки, овощи, диетические супа, прочая лабуда. При этом сами жрали, что хотели, и в любых количествах! — голос Тома едва не сорвался на крик. Дженс видел, как трудно ему вспоминать о том периоде жизни.
— Я уж не говорю про сладкое. От него же зубы портятся! И диабет может начаться! Все, что мне позволялось — это раз в год, на день рождения, немного сладостей. Кусочек шоколадки, одна конфета и пятнадцать грамм мороженого. А сами всегда конфеты коробками закупали! И прятали от меня. Как-то раз мне удалось стащить пару конфет… Так ведь обнаружили, и на два дня в чулане заперли! Без еды и воды.
— Жестоко… — Дженс и правда был потрясен.
— Они любили меня, и хотели мне только хорошего.
— Мда…
— Догадайся, что Том сделал, когда получил первую зарплату?
— Наелся сладкого?
— Наелся — не то слово. Прям из кассы пошел в кондитерскую. И накупил столько всего, сколько вряд ли смог бы унести. На всю зарплату. Но даже и уносить не стал — не выдержал, и начал есть прямо там. Всего, разумеется, не съел. Да что там всего — десятой части. Продавец, поначалу ошалев от такого, быстро опомнился и вызвал врачей. Тома едва спасли. Еще минута — и было бы поздно.
— Мда… — Дженс не знал, что и сказать.
— И вот с тех пор Том жрет все подряд в невероятных количествах, и никак не может наесться.
— А самое главное — зубы в полном порядке! И желудок тоже!
— Том, кстати, с родителями не общается. С тех пор, как стал зарабатывать на жизнь.
