— Какое хорошее здесь обслуживание, — заметил Дженс.
— А как же, — ответил Том. — Не за деньги ведь стараются.
— Не за деньги? — удивился Клевальски. — А за что же?
— За условно-досрочное, или чтоб под амнистию попасть…
— Мда?
— Все, кто работает в кафе — преступники. Вместо отбывания наказания в тюрьме им предложили работу здесь. Зарплата низкая, но это все же лучше, чем тюрьма.
— А эта роскошь… — Дженс обвел рукой помещение.
— …конфискат, — подтвердил догадку коллеги Том.
— Здорово придумано.
— Только для работников УН могли бы и бесплатные обеды сделать, — недовольно вставила Эльза. — Ладно хоть в кредит можно поесть, под зарплату. Но проценты — жуть!
— Главное — относиться к этому спокойно. Вот у меня, например, долга скопилось на зарплату за сто двадцать лет безупречной службы…
— Хотя, если и дальше будет так жрать, не доживет и до шестидесяти, — вставила Эльза.
— Завидует, — вздохнул Том. — Ей-то нельзя столько есть, фигуру бережет…
— Еще одна такая шутка… и я отрежу тебе то, что бережешь ты.
— Интересно, что бы это могло быть? — деланно равнодушным тоном произнес Том.
Подошла официантка с огромным подносом. Все блюда едва уместились на столе, причем основное принадлежало Тому. Пожелав приятного аппетита, официантка удалилась.
— И что натворила эта девушка? Официантка? — поинтересовался Дженс, приступая к трапезе.
— Травила людей по заказу, — ответил Том. — Узнавала, где любит обедать 'клиент', устраивалась туда на работу, находила момент, подсыпала отраву в еду… и все. Ювелирная работа, кстати. Два десятка человек отправила на тот свет, прежде чем ее поймали. Когда не удавалось устроиться на работу в кафе — находила другие способы. Иногда ей достаточно просто пройти рядом с клиентом. Так ловко подсыпала или подливала отраву, что никто ничего не замечал. А если человек всегда обедал дома, так и тут умудрялась… Эй, ты что позеленел?
— Что-то расхотелось мне обедать, — произнес Дженс, отодвигая тарелку.
— Восемнадцатый, — произнесла Эльза.
— Точно, восемнадцатый, — подтвердил Том.
— Вы о чем?
— Ты восемнадцатый, кто поверил в эту байку. Расслабься, я пошутил. Никого она не травила, уж убийц-то сюда не берут. Надо же меру знать! Так, грабила людей. Карманные кражи — в основном, кстати, именно в кафешках и ресторанах. Так что почаще проверяй кошелек.
— Шуточки у вас, однако… — мрачно пробормотал Дженс, придвигая тарелку к себе и продолжая обед.
— Главное, Дженс — не волнуйся, — посоветовал Том. — Работа в УН не настолько плоха, как кажется. Есть здесь и свои плюсы. Многие поначалу сопротивляются, отказываются работать… но ничего, потом втягиваются…
— Если не погибают раньше.
— Эльза! — укоризненно воскликнул Том. — Такие случаи — большая редкость…
— Один из десяти.
— Ну, может быть…
— И ты — десятый…
— Эльза, помолчи!
— Да ладно, выбора у него все равно нет…
— Не слушай ее. Так вот, все втягиваются, и многим начинает нравиться.
— А потом они погибают…
— Это у нее юмор такой, не обращай внимания. Мы вот уже сколько лет работаем, и ничего, живы…
— И почти здоровы.
— Я бы сказал, совсем здоровы. Некоторые ранения не в счет… Так вот, все втягиваются, и всем нравится. И ты привыкнешь. Здесь хотя бы зарплату регулярно платят. Каждый последний день месяца, к концу рабочего дня обязательно выдадут.
— Да ну? — не поверил Дженс. — С чего бы это?
Том и Эльза одновременно усмехнулись, будто вспомнив что-то забавное.
— Когда-то давно руководитель нашей службы — тогда мы еще именовались полицией — поставил такое условие. Если зарплату не выплачивают, то на следующий день сфера ответственности полиции не распространяется на государственную казну. Как общую, так и городские, региональные. То есть, полиция продолжает выполнять свою работу — охраняет покой граждан, следит за соблюдением законов… Но государственные деньги не охраняет. До тех пор, пока не выплатят зарплату. Никто на это заявление внимания не обратил. И зря. Через месяц зарплату не выдали… А уже на следующий день городская казна была ограблена.
— Неужели?
— Эх, было времечко… — глаза Тома подернулись мечтательной дымкой. — Дерзкое ограбление. Тщательно спланированное, быстрое и дерзкое. Преступники были вооружены и хорошо подготовлены. Никто из охранников, кстати, серьезно не пострадал. Их вырубили, и профессионально. Деньги подчистую вымели…
— И как, нашли преступников?
— Не-а.
— А, ну да, преступление было хорошо спланировано…
— Ну, не сказать, что очень уж хорошо. Наследили они там предостаточно. Ограбили — качественно. А вот следы замели плохо. Какой-то растяпа даже полицейский жетон обронил. И зачем он его с собою брал? Впрочем, полицейский, обнаруживший не месте преступления этот жетон, тут же потерял его… Такой вот растяпа. Так что не нашли никого.
— Да, хорошее было времечко, — подтвердила Эльза. — Я тогда смогла выплатить за дом, остатки по кредиту, Том второй этаж построил…
— С тех пор нам всегда платят вовремя.
— Даже жаль… иногда.
Некоторое время уновцы молча поглощали пищу.
— Теперь о деле, — заговорил Том. — Займемся расследованием этой странной пропажи. Вопрос первый: кому это может быть выгодно?
— Варианты? — поинтересовалась Эльза.
— Пока ни одного. Красть у воров — себе дороже. Да и кому может быть нужна эта безделушка? Если предположений ни у кого нет, переходим ко второму вопросу. Кому это не выгодно?
— Это как? — удивился Дженс. — Кому выгодно — это я понимаю. А при чем здесь — не выгодно?
— А вот как раз при том. Не причем — те, на кого эта пропажа никак не влияет. Через остальных можно выйти на преступника. Не обязательно ведь, чтобы тот, кто похитил реликвию, нуждался именно в ней. Может, его цель — подставить Четвертого Хранителя? Вот я и говорю, кому не выгодно это похищение? Наш хранитель — первый в этом списке. Надо узнать насчет его врагов. Кому еще не выгодно?
Некоторое время уновцы обсуждали этот вопрос, но дельных мыслей ни у кого не появилось.
— Теперь план работы. Мы с Эльзой изучаем список жертвователей, приглядываемся к ним, собираем информацию. Так же пройдемся по скупщикам краденого. Напряжем информаторов. В общем, обычная, рутинная работа.
— Помогающая в девяноста процентах случаев.
— И относящаяся к устаревшим методам, анахронизмам, пережиткам прошлого.
— А я?
