— Малли!
— Не зовите ее так! Это я ее так звала!
Она отвернулась в сторону и смотрела невидящими глазами в конец коридора.
— Вы плачете, — мягко произнес он.
— Ну и что? — с вызовом спросила она.
— Зачем бы Малли стала рассказывать мне о вас небылицы?
— Не знаю. Не знаю, зачем ей вообще было нужно что-либо рассказывать вам! Я о вас слыхом не слыхала! Если бы вы с Малли были такими друзьями, как говорите, уж мне было бы про вас известно!
— Необязательно. Малли четко разграничивала свою личную и деловую жизнь.
— Вы — о деньгах? — Громко фыркнув, в надежде скрыть, до чего она расстроена, Франсин бесцветным голосом произнесла: — Полагаю, теперь вы станете утверждать, будто я просто гонялась за ее состоянием.
— Нет, потому что к концу жизни у нее почти ничего не осталось, и я уверен, вам это известно.
— Да, — проговорила она сквозь зубы. — Так сколько длилось ваше знакомство?
— Много лет. Мой отец распоряжался ее делами при жизни ее мужа, а когда мой отец ушел на покой, а ее муж умер, мне по наследству достались ее дела. Я летал к ней два-три раза в год. Она была мне очень дорога.
— А я ее любила!
Он не сводил с Франсин задумчивого взгляда.
— Почему вы не приехали на похороны?
— У меня был грипп, — прямо ответила она.
— Понятно.
— Слава Богу. — Франсин оттолкнула его и поспешила в свое купе. Войдя, захлопнула за собой дверь. Она судорожно втянула воздух, медленно выдохнула и, совершенно расстроенная, устремила взгляд в пустоту. Она ничего не сделала и не заслужила такого обращения. Франсин была совершенно уверена в этом. Так вот, как только они сойдут с поезда на первой станции и поедут в отель, она подумает, как ей самой вернуться домой. Возможно, ей удастся сесть на поезд до Цюриха, а оттуда можно будет лететь. Сейчас она смоет весь этот безобразный грим, приведет себя в порядок и вернется в салон, где проведет время в тихой беседе. Через несколько часов они попадут в отель, и все будет хорошо.
Она выпрямилась, взяла косметичку и начала приводить себя в порядок. Убрала дурацкий цветок, расчесала волосы, надушилась, сделала глубокий вдох и вышла. Жиль ждал, прислонившись к окну напротив ее двери. Только взглянув на него, она решительно направилась в салон, но он остановил ее.
— Я не хотел вас расстроить, — тихо произнес он. — Я не думал, что расстрою…
— Вы меня не расстроили, — поспешно возразила Франсин. — Но не думали же вы, что своими оскорблениями меня развеселите!
— Нет, — наконец тихо произнес он с задумчивым лицом. — Мари-Луиз была в преклонном возрасте, возможно, ее взгляды устарели и она не понимала современных нравов. Вероятно, у нее сложилось ложное представление о вашем поведении.
— Вероятно, — холодно согласилась она, все еще не поворачиваясь к нему.
— И я не думал, что для вас так много значит мое о вас мнение.
— Ровным счетом ничего не значит!..
Он странно улыбнулся и повернул ее к себе.
— Вы потеряли свой цветок.
— Я убрала его, — коротко ответила она.
— Так нельзя. — Он протянул руку и, у нее за спиной, сорвал другой цветок. Потом аккуратно заткнул его ей за ухо. Прикосновение его длинных пальцев к ее шее и волосам вызвало у Франсин мгновенную дрожь, и она попробовала отстраниться от него.
— В чем дело? Вы замерзли?
— Нет. — Она не могла замерзнуть. Поезд хорошо отапливался. — Отпустите меня, Жиль. Мне кажется, нам больше нечего сказать друг другу.
Не обращая внимания на ее слова, он бережно взял ее за подбородок и заставил поднять лицо.
— Я не понимаю вас. И не могу поверить, чтобы Малли лгала. Но пусть все, что она сказала, — правда, даже зная о вас все, что я знаю, мне хочется прикоснуться к вам. Поцеловать вас. Вам это известно, верно? Вы это поняли вчера, когда я поцеловал вас.
— Нет, — ответила она безжизненным голосом, но вновь вся затрепетала. Она упорно продолжала смотреть вниз.
— Не лгите мне.
С возмущением посмотрев на него, она спросила:
— Зачем вы меня поцеловали? В насмешку? В наказание?
— Нет, — просто ответил он. — Мне так захотелось.
— И вы считаете это оправданием?
— Нет. — Не отпуская ее подбородок, он взял в ладони ее лицо, наклонился и нежно прикоснулся губами к ее губам. Она дернулась, будто от укуса.
— Не надо, — прохрипела она.
— Тогда отбивайтесь.
— Нет, — простонала Франсин. Потрясенная, она обмякла, будто тряпичная кукла, когда он повернул ее лицо к своему и снова прикоснулся губами к ее губам. От этого нежного, невероятно возбуждающего прикосновения она еще раз глухо застонала и почувствовала, что ее тело тает. Франсин собралась с силами и оттолкнула Жиля. Прерывисто дыша, она с негодованием смотрела на него, но, когда он положил ей руки на спину и мягко притянул к себе, она позволила, да, позволила ему заключить ее в объятия. Она и впрямь лишилась воли. Где-то в уголке ее сознания билась мысль — освободиться, но Франсин уже отдалась наслаждению. Ей было страшно стыдно, но она сама хотела этого! А он — он так и предполагал, верно? Если считал ее распутной?
Ее ладони скользнули ему на грудь и задержались там. Оглушенная, утратив чувство реальности, она смотрела ему в глаза, взгляд которых уже не был ни злым, ни задумчивым, ни безразличным. Эти глаза искали ее глаза, прежде чем он склонился к ее губам. Он снова поцеловал ее, нежно касаясь и отпуская, касаясь… впиваясь в ее рот, и влечение, нараставшее в ней с той минуты, как она его увидела, переросло в желание. Она ответила на его поцелуй. Дождавшись ответной вспышки, он стиснул ее в объятиях. Их желание, их страсть уже не знали преград.
Прикосновения, поцелуи — больше ничто не имело значения. Его запах, тепло его тела и сила, наслаждение и боль… Поезд грохотал в унисон с ее колотившимся сердцем. Они целовались с упоением, охваченные, казалось, одинаково сильным желанием, а ее тело как бы проснулось от спячки, и она тянулась к нему, поудобнее прилаживаясь к его крупному телу, и ощущала его силу, его самообладание и страсть.
— Я знал… я не ошибался, — тихо прошептал он.
— Не ошибался?..
— Ммм… Мое купе там, в конце, — хрипло добавил он, и его губы потянулись к ее щеке, к уху и обратно — к ее губам.
— Что?
— Мое купе. Там удобней.
Вдруг осознав, что он имеет в виду, она испугалась и замотала головой.
— Пошли.
— Нет, — шепнула она.
Он отодвинулся и пристально посмотрел на нее.
— Нет? — тихо спросил он.
— Нет.
— Почему?
— Потому что мы незнакомы, потому что…
— Раньше для тебя это не было препятствием.
