предмет. Эта перекладина поддерживала верхнюю койку, расположенную над моей. Как будто ничего особенного, брус как брус, непонятно, чем он так поразил Маргарет.
Но потом я увидел такое, что, захоти я, — все равно не смог бы пошевелить пальцем. Думаю, что если бы мой организм не находился в особой обстановке, царившей в темподжете, то наверняка у меня в жилах застыла бы кровь.
Представившаяся моему взору картина была настолько невероятной, что я продолжал лежать как истукан.
Металлическая балка как бы распухала, и на ее поверхности появлялись морщинки, которые словно трепетали от спазматических содроганий. Потом ее дернуло, вытянув в длину. В середине вспучился бугорок, как живой мешочек.
Он продолжал медленно раздуваться.
Я наконец очнулся от оцепенения, вскочил и, схватив потерявшую дар речи Маргарет в охапку, пулей ринулся на середину комнаты, успев лишь сдавленно выкрикнуть:
— Если это будет продолжаться, то и у меня мозги поведет набекрень.
Скатившись по винтовой лестнице, я ворвался вместе с Маргарет в рубку управления, где собрались уже все члены нашего экипажа.
Я даже не успел толком ничего рассказать об этом странном явлении, как Деламар, оторвавшись от приборов, не своим голосом заорал:
— Кто вам позволил дотрагиваться до приборов?
Продолжения я уже не слышал, так как он сломя голову помчался в нашу каюту, успев, однако, включить автопилот.
Разумеется, все гурьбой бросились за ним и встали в кружок под брусом, который все еще продолжал вспухать и увеличиваться в размерах.
Более других напуганным казался Паоло. Он выпучил глаза и даже, как ребенок, прикрыл рот ладошкой.
Деламар молча устремился в соседнее помещение и кинулся к нише, заставленной какими-то сложными приборами.
Он сразу же опустил ручку одного из них — довольно объемистой полусферы. Только после этого он успокоился и, вернувшись к нам, будничным тоном произнес:
— Вовремя я успел.
Затем вдруг подскочил к Паоло и стал трясли его изо всех сил.
— А ну, вспомни, трогал ли ты этот прибор, когда я вчера вечером просил тебя проверить заодно и электромагнитную цепь темподжета?
Итальянец уставился на диковинный прибор, на который указывал ему профессор, и покачал головой.
— Я опускал рычажки, как вы приказали и как я это уже проделывал перед пробным полетом. Возможно… в общем, теперь уж и не помню…
Деламар, глубоко вздохнув, пожал плечами.
— В конце концов, это мое упущение. Следовало тебя предупредить.
Затем он долго смотрел на нас, прежде чем продолжить.
— Надо было бы и вам сказать об этом. Но мне так хотелось сохранить в тайне мое новое изобретение, на которое я потратил несколько лет жизни. Я специально забрал его с собой в темподжет, чтобы уберечь от людской алчности в случае, если мы не вернемся. В принципе оно, конечно, предназначается для человечества, но я мечтал, чтобы его использовали рационально и оно не стало бы новым яблоком раздора. Это изобретение не должно превратиться в монополию какой-то одной нации на Земле.
Он медленным шагом провел нас к нише, в центре которой возвышался этот необычный аппарат.
— Я назвал его „пресиптроном“. Он и есть нечто вроде циклотрона в миниатюре с необыкновенной мощностью порядка многих десятков тысяч электрон-вольт. С другой стороны, мне удалось создать специальный сплав, совершенно новый вид металла, который под воздействием пресиптрона начинает увеличиваться в объеме…
Покачав головой, он продолжил:
— Вскоре на Земле не останется природных металлов, а я нашел способ снабдить людей этим ценным сплавом, столь необходимым в той механизированной жизни, на которую нас обрекает прогресс. Причем в любом количестве, поскольку даже с малым исходным материалом его можно получить сколько угодно.
Мне показалось, что глаза профессора засветились гордостью при этих словах. Он разошелся и начал пространно объяснять технологию процесса. При этом он подчеркнул, что некоторые детали темподжета уже сделаны из этого сплава, в том числе и брусы. Оказалось, что мой-то как раз и находится в створе когерентного пучка генератора. Только чудом, судя по его словам, ни я, ни Маргарет не попали в зону луча. Тогда атомы наших тел не выдержали бы происходящей при этом бомбардировки металла, учитывая возникновение в ходе процесса антипротонов: произошла бы аннигиляция.
Тут уж я не мог промолчать:
— Остается надеяться, что фортуна не оставит меня и впредь. Ох как я в этом нуждаюсь!
— Бог милостив, — не преминул вставить отец Салливан. — Советовал бы вам обратить к Нему свой разум и возблагодарить Отца нашего.
Я собрался было ответить насчет милосердия, но мне помешал, как всегда, романист:
— А что если все же какие-то жизненно важные органы затронуты, а вы обнаружите это, лишь выйдя из темподжета?
Деламар, слегка нахмурившись, подлил масла в огонь:
— Знаете, а ведь вы правы. Раз все физиологические функции организма сейчас приостановлены, мы никак не сможем обнаружить даже малейшее отклонение в их деятельности.
Маргарет тут же завопила:
— Как же так? Выходит, мы рискуем пасть замертво, едва ступив на землю? Просто ужас какой-то! Нет, в таком случае я решительно отказываюсь покидать наш милый темподжет.
Я же попытался несколько покрасоваться, заявив, что мне-тo бояться нечего: все равно по возвращении ухлопают. На это Деламар ответил, что наши судьбы временно изменились, а посему нам ничего неизвестно о том, что произойдет, когда темподжет рематериализуется.
— Все понял, — обратился я к Маргарет. — Мы с тобой мертвяки в отсрочке.
— Отличное название для романа ужасов, — вставил Ришар-Бессьер.
Отец Салливан лукаво усмехнулся:
— Послушайте, раз уж вы обладаете такой мощью, что способны по своей прихоти менять наши судьбы, что вам мешает вернуться назад, к тому моменту, когда вант пресиптрон еще не заработал?
Деламар, слегка нервничая, ответил:
— Нам все равно не удастся как-то исправить положение, поскольку несчастный случай произошел внутри темподжета во время полета. Это важно. Поэтому я не знаю, не погибнут ли наши друзья при контакте с реальной жизнью даже в прошлом.
Это называется — элегантно успокоил.
— Напоминаю также, что мы проводим эксперимент, а я вас предупреждал о возможности возникновения в ходе его опасностей, — закончил он.
Глава 5
Да, у нас было достаточно оснований для тревожных раздумий над тем, чем все это кончится. Какой- то злой рок все время причудливо усложнял мне жизнь, не оставляя теперь даже надежды на несколько дней передышки перед решающим для меня вторником. Маргарет же, напротив, вдруг обрела вновь всю свою прежнюю веселость. Это казалось мне совсем неуместным при сложившихся обстоятельствах, что вскоре я ей прямо и выложил:
