протягивающая ядовитые щупальца /см./. А поэтому ГНИИПИ не может и не должно быть в состоянии не ответить ударом на удар. Ни на секунду нельзя забывать о том, что враг с вожделением стремится сунуть своё свиное рыло и что противостоять этому намерению врага можно только посредством сования нашего свиного рыла. Обоснования для сования свиного рыла, как учит нас история, можно отыскивать с полной беззаботностью.
Пусть в воображаемой перспективе возникают перед вами поля за Кровянкой. Поля эти могут находиться в двух состояниях. На них либо зреет невиданный урожай, либо в разгаре уборочная страда. В любом состоянии на полях колосятся тучные злаки, там и сям пасутся копытные, и мелькают, как звёздочки, васильки. Гордостью наполняется сердце студента-искусствоведа, пригнанного собирать остатки урожая взамен полностью посаженного в тюрьму за провокационную попытку умереть с голоду состава сельхозартели. Радостно приветствуют его по приезде малыши-первоклассники, прибывшие сюда накануне, ибо давно уже в ГНИИПИ покончили с позорным наследием школьных каникул, лишавших юных патриотов возможности славить мирным трудом своё отечество. Но совсем иные чувства зреют в груди у тех, кто против, при виде того же пейзажа. Когда на то же хлебное поле, заросшее васильками, глянул заокеанский эксперт, он тут же сошёл с ума и с тех пор содержится в психлечебнице на народные деньги.
Но нельзя же позволить, чтобы происки врага /см./ омрачали светлое настоящее. Гляньте же в ночь глазами воображения, гляньте в ночь, наступающую после трудового дня, послушайте, как под бульканье разливаемой жидкости повествует о буднях сельского строительства хриплый басок малыша- первоклассника:
— Гы, у нас тут тоже один был, зелёный и весь в прыщах, как огурчик… профессор эстетики звали… удавили пса, чтоб из себя не ставил…
И ещё иные картины продолжают открываться облагороженному просвещением уму. Мы видим толпу, замершую на Кривонедорыгнутом сквере. Оцепенение толпы вызвано появлением мужчины в одном рваном полуботинке и с топором в руке, надвигающегося на сограждан с самыми недвусмысленными намерениями. То, что должно произойти, кажется неизбежным, когда внезапно над толпою проносится вздох. Из-за угла на сцену появляется женщина-паук. Она игриво насвистывает тему всеобщего счастья.
— Захлопни пасть, кобыла! — вопиет мужчина с топором.
Жвалы женщины-паука начинают равномерно двигаться; она обдумывает ответный девиз.
Сеня, мгновенно чуящий непорядок, вызывает к себе агента шестой статьи Вия Миндявого.
— Взять обоих! — сухо командует Сеня.
— Семён Вавилыч, — тоскливо блажит агент, — не я дежурю… Может кого достойнее… я вообще её не знаю… — Эту собаку, — сухо бросает Сеня, — там всякая сука знает, — давая понять, что нежелание агента Миндявого вмешиваться в личную жизнь женщины-паука не произвело на него ни малейшего впечатления.
Агент поникает головой. Положение его ухудшилось. Он отчётливо понимая, что если и в самом деле любая собака располагает нужной ему информацией, то задача отобрания показаний у этого животного может оказаться далеко не простой. На секунду в голову Вия пришла даже мысль об уходе в канализацию, но летом на такое не отваживался даже нечувствительный к запахам Колька Серый…
Итак, соединение воображения и знаний, с одной стороны, и природных богатств гнииповских просторов, с другой, таит в себе неограниченные возможности. Над этими просторами, над посёлком имени пятой годовщины, величаво восходит солнце имени одиннадцатого съезда Вдохновитесь зрелищем великого города, вспомните все какие знаете способы призвания вдохновения, прищурьтесь, как бы имитируя политическую близорукость, воодушевите себя тем, что главное — это начертать величественную программу — и перед вами возникнет нечто среднее между пушистой кошкой и голой бабой, и впервые станет ясным, что значат бессмертные слова поэта «молчи, собачья морда!». За дело, соучастники!
Приложение 1. Из сокровищницы ГНИИПоэзии
Ниже приведены некоторые наиболее замечательные стихотворения и отрывки из поэмы «Гнииповская ночь». В ГНИИПИ все без исключения поэмы называются «Гнииповская ночь».
Отрывок из поэмы «ГНИИПовская ночь»
