надвинул повязку на левый глаз, изуродованный шрамом, и спустился по лестнице.
Брат Микаэло оттолкнул юного гонца от двери, заслонив его собой, но Оуэн все равно успел заметить, что мальчишка занес ногу, чтобы снова пнуть в дверь.
— Чего надо? — прорычал Оуэн, глядя на Микаэло.
Брат Микаэло ослепительно улыбнулся и поклонился Оуэну.
— Прошу прощения за вторжение в столь ранний час, капитан Арчер. Но меня прислал архиепископ. Дело очень срочное, его светлость ждет вас в своих покоях немедленно.
— Что, архиепископ при смерти?
— Нет, хвала Господу. — Брат Микаэло перекрестился. — Но произошло убийство. На территории собора.
— Ну и что? Это не я сделал.
Оуэн начал закрывать дверь. Микаэло придержал ее рукой.
— Прошу вас, капитан Арчер, его светлость вовсе не собирается вас обвинять, а просто хочет обсудить с вами это дело.
Снова всплыл старый долг. Будь он проклят.
— А нельзя было подождать, пока порядочные люди проснутся и встанут с постели?
— Он весьма расстроен случившимся.
— Кого убили-то? Я его знаю?
Ноздри брата Микаэло затрепетали — так он выразил удивление.
— Сомневаюсь. Уилл Краунс, торговец шерстью из Боробриджа.
Что ж, слава Богу, это не кто-то из знакомых.
— Скоро буду.
Оуэн захлопнул дверь. Брат Микаэло не входил в число друзей дома, так что он не счел нужным соблюсти вежливость.
Люси дотронулась до руки мужа. А ведь он даже не слышал, как она спустилась и подошла к нему.
— Ты должен идти, сам знаешь, — тихо произнесла она.
Оуэн Арчер услышал в голосе жены сожаление и сжал ее руку.
— Да, я пойду.
Бесс Мерчет поспешила вернуться в таверну Йорка и сразу поднялась в комнату Гилберта Ридли. В дверях она испуганно остановилась. На полу лежала, как брошенная игрушка, человеческая рука со скрюченными пальцами. Ее можно было бы принять за оторванную у куклы, если бы не жуткая кисть, неаккуратно отделенная от руки.
«Пресвятая Дева Мария, во что это вляпался Гилберт?» Она с раздражением отметила, что пожитки Ридли исчезли. Как это похоже на мужчин — убежать и оставить за собой грязь. Она подхватила отвратительный предмет рогожкой и завернула, чтобы служанка Кит, не дай Бог, не увидела, после чего тщательно закрыла за собой дверь. «Будь он проклят, этот Ридли!» Бесс затопала вниз, собираясь расспросить хорошенько своего мужа Тома.
Тот поднял на нее глаза от деревянного клинышка, который выстругивал, чтобы починить табуретку.
— Ридли заплатил за комнату и уехал без особой спешки, — ответил Том на ее вопрос. — А что, Бесс? В чем дело?
— В том, что Уилла Краунса, с которым он вчера вечером разругался, нашли утром в луже собственной крови, вот в чем дело. Горло перерезано и правая рука отрублена.
— Правая рука, говоришь? Выходит, охотились за кольцом?
— А ты как думаешь?
Бесс швырнула рогожку на стол, из нее выкатилась рука.
Том выронил ножик и перекрестился.
— Милостивый Боже, где ты это нашла, Бесс? Это…
— Думаю, вряд ли сегодня утром в городе пропало больше одной руки, согласен?
— Да, конечно…
— Я нашла ее в комнате Гилберта Ридли.
— Вот как? — Том нахмурился и потер подбородок.
— Так где же он? — упорствовала Бесс.
— Думаешь, это он ее там оставил?
— Он или нет, не мне решать, Том Мерчет. Я знаю лишь то, что они поругались, потом одного из них убили, Ридли сбежал, а я нашла у него в комнате руку убитого. Если хочешь знать мое мнение, то у Ридли дела не очень хороши.
Том покачал головой.
— Задумай он бежать, то разве стал бы задерживаться, чтобы оплатить счет? И неужели он настолько глуп, чтобы оставить в комнате такую улику? Зачем вообще ее было переносить в другое место? Лежала бы себе рядом с телом. По-моему, все, что произошло, и без того ужасно.
Муж рассуждал разумно, но его доводы не оправдали Ридли в глазах Бесс.
— Он должен кое-что объяснить. — Бесс завернула руку. — Присмотри за этим, пока я оденусь.
— Куда это ты собралась, женушка?
Она ушам своим не поверила. Разве можно быть таким простаком?
— В собор, конечно. Я должна отнести улику архиепископу Торсби.
— Почему ему?
— Убийство произошло рядом с собором, Агнес Таннер так сказала. Вот и пусть об этом голова болит у архиепископа.
— Почему бы тебе просто не отнести ее Оуэну? Он человек Торсби.
— Раньше был. Теперь он ученик Люси.
Том фыркнул.
— Ошибаешься. Сама увидишь.
И, самодовольно усмехнувшись, снова принялся строгать.
В сентябре прошлого года Джон Гонт, герцог Ланкастер, прислал гонца, приказывая Оуэну Арчеру вернуться на службу. Неслыханная наглость, ведь Оуэн когда-то служил капитаном лучников не у Гонта, а у его тестя, Генриха Гросмонта, прежнего герцога Ланкастера. На службе у старого герцога Оуэн лишился левого глаза. Но когда бывший лучник сказал его светлости, что хотел бы уйти со своего поста, так как больше не уверен в себе на поле брани, старый герцог дал ему новое поручение. Оуэн научился читать, писать и держаться как лорд и был назначен шпионом Ланкастера. Но вскоре Генрих Гросмонт умер, не оставив сыновей, поэтому его титул перешел к зятю, Джону Гонту, третьему сыну короля Эдуарда. Арчер решил, что Гонту вряд ли понадобятся услуги одноглазого лучника или шпиона, поэтому собрался искать счастья в Италии в качестве наемника, но Джон Торсби, лорд-канцлер Англии и архиепископ Йорка, решил исполнить предсмертную просьбу старого герцога и позаботился о будущем Оуэна. Он предоставил бывшему лучнику выбор: служить ему или новому герцогу Ланкастеру. То, что Оуэн успел услышать о Джоне Гонте, ему не очень нравилось, поэтому он предпочел Торсби.
Неожиданный интерес Гонта к Арчеру был связан с его мастерством лучника и умением натаскивать молодых воинов. В 1361 году в стране вновь вспыхнула чума, унесшая жизни многих лучников, как, впрочем, и мастеров других ремесел. Король Эдуард, одержимый идеей завоевать французский престол, необычайно высоко ценил своих лучников и дошел до того, что объявил вне закона все другие виды спорта, кроме стрельбы. А потом обязал всех здоровых мужчин практиковаться в стрельбе по мишеням даже по воскресеньям и праздникам.
Разумеется, Бертольд, друг Оуэна, сменивший его на посту капитана ланкастерских лучников, не поскупился на похвалы Арчеру перед новым хозяином. Бертольд не сомневался, что Оуэну новая жизнь не по душе. И действительно, с тех пор как Арчер оставил службу, он уже не знал той душевной радости, какую испытывал вечерами, за кружечкой эля с друзьями после целого дня стрельбы по мишеням. Хотя ему нравилось изучать аптекарское ремесло и он с удовольствием работал в саду, где росли целебные растения,
