от этого не легче.
— Итак, выпейте хотя бы эля, господа. А затем мы сопроводим вас на белые январские поля и позволим вашей крови растопить иней и удобрить пастбище до весны.
26
Месть
Оуэн проснулся раньше Торсби — он предоставил лучшее ложе архиепископу, а сам устроился на твердом комковатом тюфяке, и теперь у него разболелась старая рана в левом плече. Он поднялся, размял суставы, затем вышел во двор облегчиться. Возвращаясь, он увидел, что хозяин гостиницы разводит огонь в камине, и решил расспросить его о Скорби.
Но внешность Оуэна все еще настораживала хозяина.
— Не понимаю, почему архиепископ Йорка странствует с таким типом вроде тебя, не нравится мне это.
— Я провожу по его поручению расследование.
Хозяин искоса посмотрел на него.
— А как ты потерял глаз?
Вздохнув, Оуэн в очередной раз рассказал свою историю, хотя это ему порядком надоело. Как всегда, рассказ вызвал восхищение.
— Капитан лучников при старом герцоге Генри? Ну надо же! Прости старика за подозрительность, но я живу здесь, в глухом краю, с семьей и несколькими служанками, без всякой защиты, как видишь.
— Что ж, начнем сначала, — улыбнулся Оуэн. — Скажи мне вот что: сколько времени мы потеряли бы, если бы сперва завернули в особняк Скорби, прежде чем отправиться в Рипон?
Хозяин гостиницы опустил голову и задумался. Он долго бормотал себе под нос и барабанил по столу, наконец поднял глаза.
— С вашими конями на это ушел бы день, если просто заехать, а затем сразу продолжить путь до Рипона.
— И можно надеяться на радушный прием?
— Радушный, говоришь? — фыркнул хозяин. — Вместо радушия — стрела от привратника и поднятый мост.
— Значит, там есть ров?
— Ну да, и поговаривают, будто в той грязной воде водится огромная змеюка. Будет лучше, если ты не станешь менять планов его светлости и поедешь с ним прямо в Рипон.
— А что, оружие у наших странников было?
— Мечи. Ножи. У одного, помнится, был кнут. Вот и все, что я видел.
— А как насчет лука и стрел?
Хозяин гостиницы покачал головой.
— И как, по-твоему, они смогут выдержать атаку охраны у ворот дома?
— Да, — задумался хозяин, — в этом-то все и дело.
Оуэн досадливо сцепил кулаки и бросил взгляд в окно. Деревья в это морозное утро покрывал туман, и их можно было различить только потому, что он знал, где они растут. Он снова повернулся к хозяину гостиницы, не сводившему с него внимательного взгляда.
— Ты знаешь план владений Скорби? Сможешь нарисовать, как нам подобраться к дому с тыльной стороны?
Хозяин нахмурился и подергал себя за ухо.
— С чего бы мне это знать?
— В тех местах, где я вырос, хозяйские земли были лучшим местом, чтобы научиться стрелять из лука. Начинали мы с маленьких луков и мелкой дичи и постепенно наращивали мастерство. Браконьерство лучше всего учит смотреть в оба и стрелять по движущейся мишени.
Старик засмеялся.
— Значит, ты вырос на земле? Что ж, я покажу тебе, как все гам было. Но сейчас туда никто и носа не сует.
— Пожалуй, я смогу убедить его светлость расплатиться по двойному счету за ночлег.
Хозяин ушам своим не поверил.
— Заплатишь вдвойне? — Он закивал, удовлетворенный сделкой. — Пошли на улицу. Я нарисую план. — Они вышли за порог, хозяин нашел прутик и, присев, нарисовал на земле приблизительную карту владений Скорби.
Оуэн понял кое по каким деталям, что поместье хоть и большое, но не огромное, и что хозяину вряд ли удалось найти людей для постоянного патрулирования. Вся оборона сосредоточивалась в основном на въезде, чтобы произвести должное впечатление.
— Ты очень помог. — Оуэн поднялся, хрустнув коленями, тело его затекло от долгого сидения на корточках на сыром холоде. — Нельзя ли развести огонь и покормить нас в той комнате, где мы ужинали вчера?
Хозяин гордо кивнул.
— Огонь уже разведен.
— Ты очень любезен.
Оуэн поднялся наверх, чтобы узнать, проснулся ли Торсби.
Архиепископ как раз натягивал сапоги. Оуэн с интересом отметил, что к правой лодыжке Торсби прикреплен ремнями кинжал, украшенный каменьями.
— Настоящее произведение искусства.
Торсби от неожиданности вздрогнул и обернулся.
— Я имею в виду рукоять кинжала.
Архиепископ взглянул вниз, затем снова на Оуэна.
— Ты узнал работу мастеров твоей родины. Его сделали в Уэльсе.
— Трофей или подарок?
Торсби хмыкнул.
— Ты всегда думаешь обо мне самое худшее. Это был подарок, Арчер. — Он натянул сапог и поднялся. — Ты, наверное, думаешь, что нам лучше не ехать прямо в Рипон, а сначала удостовериться, что Уэрдир не попал в сети Скорби?
— Вы слышали мой разговор с хозяином гостиницы?
— Я видел, как вы двое на корточках что-то рисовали на земле.
— Думаю, нам следует нанести Скорби визит.
— Хозяин сумел показать тебе скрытые подходы?
— Да. И ехать туда гораздо ближе, чем я думал. Доберемся до полудня.
На востоке владения Скорби пролегали по равнине, а на западе переходили в скалистые холмы и редкие пахотные участки. Особняк был построен у западного края пашни. Оуэн направился к юго-западу от дома, к тому месту, где, по уверениям хозяина гостиницы, пролегала браконьерская тропа; по ней можно было незаметно подобраться прямо к зданию, так как обзор закрывали конюшни.
Вскоре туман рассеялся, уступив место зимнему солнцу, бледному и низкому. На деревьях растаял иней, но под ногами все еще похрустывал снег. Когда путники вышли на тропу браконьеров, вившуюся по долине между скалистыми холмами, они снова наткнулись на обледеневшие деревья, поблескивавшие в клочках тумана, с которым не сумело справиться солнце.
— Забытое Богом место, — произнес Торсби, пока они ехали по тенистой долине.
— Я даже рад, что старик не стал рассказывать никаких местных баек об этом крае. Мне и без того как-то не по себе.
— Мое детство прошло на юге, — сказал Торсби. — Не люблю я такие долины зимой, которая длится
