здесь по полгода.
— Да, такой край нелегко полюбить. — Оуэн удостоверился, что тетива на луке сухая и надежно укрыта в чехле, висевшем на поясе, после чего поплотнее запахнул плащ. — Обойдем вокруг конюшни. Возможно, нам сразу удастся понять, что здесь творится — не режет ли Скорби еще кому-то глотки.
Торсби перекрестился.
— Похоже, этот Пол Скорби — проклятая душа.
— Это вам решать, вы ведь у нас служитель Господа.
Они ехали молча, в клубах холодного тумана, который солнце подняло с промерзлой земли, но не смогло рассеять. По обе стороны от тропы возвышались каменистые склоны. Лошади нервничали, поэтому от всадников требовалось максимальное внимание.
Вскоре они миновали холмы и поехали вдоль ручья, где солнце снова согрело их немного. Они даже остановились, чтобы дать напиться лошадям, хотя вода была ледяная, затем продолжили путь, соблюдая осторожность. Скоро должны были показаться конюшни. Всадники спешились, прислушались и повели своих коней в поводу, держась подальше от каменистого края ручья, чтобы не был слышен топот копыт.
Сначала над деревьями появились крыши, затем путники увидели очертания длинных низких строений. Они привязали своих лошадей. Оуэн натянул тетиву и осторожно пошел вперед на разведку.
Он держался с подветренной стороны, чтобы лошади в конюшне не учуяли чужака. Тихое ржание и топот копыт по деревянному настилу убедили его, что он мудро поступил, соблюдая такую предосторожность. Он залег на землю и принялся разглядывать окруженный рвом особняк: старый, даже древний дом, стены покрыты мхом. Изо рва шло омерзительное зловоние.
Оуэн подполз поближе. На его глазах открылась дверь в стене и появились шестеро мужчин. Они поднялись на перекинутый через ров шаткий мостик, который вел к конюшням. Это был не разводной мост, а наспех сколоченные мостки, которые сжигались при первой тревоге. Один из мужчин споткнулся, и его грубым рывком поставили на ноги. Оуэн прищурился. Споткнувшийся был Мартин Уэрдир. Кажется, ранен в руку. Амброз Коутс шел позади Мартина со связанными руками. Шествие замыкал Скорби.
Старательно припадая к земле, чтобы его не заметили, Оуэн вернулся к Торсби и рассказал об увиденном.
— Ты думаешь, их ведут на казнь?
Оуэн кивнул.
— Что будем делать?
— Их четверо, а потому, я думаю, будет лучше, если вы внезапно атакуете всю компанию верхом на лошади, а я тем временем заберусь на крышу конюшни. Когда они вас увидят, я поднимусь в полный рост и начну стрелять, прежде чем они успеют обернуться.
— Я смогу действовать мечом.
— Отлично. Я на это рассчитывал.
Они вскарабкались в седла и поехали к конюшням. Оуэн вновь привязал своего коня, взобрался на покатую крышу и там затаился в ожидании подходящего момента. Торсби направил своего скакуна вокруг постройки, низко пригибаясь к шее животного. Процессия успела перейти мост и теперь двигалась по краю заросшего рва, направляясь на конюшенный двор. Торсби выпрямился в седле, подождал, пока не услышал их голосов, а затем с места взял в галоп, оглашая окрестности пронзительным криком. Он промчался мимо шестерых людей и отвлек их внимание от конюшен. Тогда Оуэн поднялся и прицелился.
Скорби принялся яростно орать, приказывая своим людям схватить незнакомца. Оуэн успел выпустить две стрелы и попал одному слуге в плечо, а второму в икру. Оба повалились, вопя от боли. Торсби услышал их и повернул коня обратно.
Скорби молниеносно обернулся, заметил Оуэна и, вынув кинжал, приготовился к броску. Стрела Оуэна прошила поднятую кисть Скорби. Тот выронил нож и рухнул на колени, вцепившись в руку.
Слуга со стрелой в ноге катался по земле. Третий, пока уцелевший, набросился на Торсби, а тот поднял коня на дыбы и обрушил свой меч на нападавшего, прорубив ему плечо и шею. Слуга рухнул на землю и остался лежать неподвижно. Тот, кто был ранен в руку, помчался к мосту. Оуэн снова выстрелил в него, на этот раз попал в ногу, после чего спрыгнул с крыши и разрезал веревки Амброза.
Музыкант, как безумный, схватил вилы и заорал:
— Скорби, ублюдок, посмотри на меня!
Скорби обернулся, зарычал по-звериному и, пошатываясь, поднялся с земли, по-прежнему сжимая руку, в которой подрагивала стрела.
Амброз издал боевой клич и швырнул вилы в своего врага с точностью и силой, поразившей Оуэна. Скорби заверещал, когда зубцы пронзили его торс. Ударом его отшвырнуло обратно на землю.
— Амброз! — завопил Мартин.
Но музыкант и не думал успокаиваться. Он подбежал к Скорби и, подняв с земли его нож, вцепился злодею в волосы.
— За Уилла, Гилберта, Джаспера, Джона, Кейт, Мартина и меня: «Поэтому в ад я тебя отправляю — ты достоин пройти те ворота».
С этими словами он перерезал Скорби глотку.
Мартин тяжело опустился на землю.
— Святые небеса.
Амброз отбросил тело Скорби, выронил нож и медленно, как лунатик, побрел ко рву.
Оуэн пошел за ним. Ему не раз доводилось видеть, как воин шел на линию огня, не обращая внимания на опасность, или даже калечил себя, придя в ужас от того, что совершил.
Амброз остановился у края рва, разглядывая свои окровавленные руки.
— Это был настоящий ратный подвиг, — тихо произнес Оуэн.
— Я оставил охоту, чтобы сберечь руки. Но мальчишкой я поднаторел в этом деле.
— С тобой все в порядке?
Амброз повернулся к Оуэну несколько растерянно.
— Мне вдруг пришли в голову те строки, которые произносил Уилл во время представления. Они были словно ниспосланы свыше — сейчас я не могу повторить ни слова. Мне казалось, что Господь смотрит на меня с небес и улыбается. Благословляет меня. Но этого ведь не может быть.
— Ты выглядел как воин, осуществлявший возмездие. Наверное, на тебя снизошло вдохновение.
Амброз прикрыл глаза.
— Не верю я в это. Я сам несу ответственность за то, что сделал.
— Тогда прими благодарность от всех нас за то, что исполнил наше общее желание. — Оуэн обнял Амброза и почувствовал, что тот дрожит. — Отчасти твой душевный подъем объясняется шоком, мой друг. Ты поступил так, как должен был поступить. Все кончено. Идем. Заберем остальных и вернемся в дом.
Торсби стоял над окровавленным трупом Скорби и мрачно хмурился.
— Он был мне нужен живым.
Амброз присоединился к архиепископу.
— Я готов принять любое наказание, которое вы сочтете нужным. Но я, признаться, сбит с толку. Вы без малейших колебаний убили слугу Скорби.
Торсби пожал плечами.
— Для нас он был бесполезен. Зато его хозяин мог бы сообщить много интересного.
Амброз покачал головой.
— Он был воплощением дьявола, ваша светлость. Разве можно было бы доверять его словам?
— А ты ведь получил удовольствие, расправившись с ним.
Амброз взглянул на свои окровавленные руки.
— Верно. Я вспомнил его взгляд, когда он занес меч, чтобы отрубить руку Мартину.
Торсби удивленно взглянул на Уэрдира.
— Отрубить ему руку? Господи, а я ведь сразу и не заметил.
Оуэн тоже до сих пор видел только то, что Мартин прижимал к себе руку, словно был ранен. Присев на корточки, Арчер размотал тряпку на культе.
— Рану прижгли. Удивительно, что они подумали об этом.
— Я же говорю, он был настоящий дьявол, — продолжал Амброз. — Он не хотел, чтобы Мартин впал
