— Ты? А который час?
— Первый, — не моргнула глазом Раиса. — Можно к тебе?
— Проходи. — В принципе я никогда не поощряла подобные Раисины визиты, но сейчас мне было все равно.
— Что, опять напился? — дежурно поинтересовалась я, имея в виду Раисиного мужа Василия, отличавшегося простотой нравов, и пошла ставить чайник на плиту.
— Урою, урою я эту скотину, — промычала мне вслед Раиса. — Сейчас же ментов вызову.
Я-то знала, что никого она не вызовет. А хорошо бы вызвала, чтобы меня загребли вместе с ее алкашом. По крайней мере веселее будет.
— Как саданул, зараза! — пыхтела за моей спиной Раиса. — А чтоб ты сдох, чтоб ты керосина нахлебался, урод!
Старый репертуар, хоть бы что-нибудь новенькое придумала для разнообразия, ведь я все уже наизусть знаю, могу с любого места за Раису продолжить. Например, сейчас она скажет: «Если бы не этот алкан, я бы горя не знала».
— И если б не этот алкан… — стала с чувством выводить Раиса.
Мне это надоело.
— Вон телефон, видишь? А номер милиции 02. Уж не знаю, загребут ли они твоего Васю на пятнадцать суток, но если хорошо попросишь — отметелят.
Раиса, разумеется, и пальцем не шевельнула, только часто дышала и смотрела на меня исподлобья.
— Скажи, почему ты нас так не любишь? — спросила вдруг она.
А вот это уже что-то новенькое. И вопрос поставлен нетрадиционно. Как бы подразумевая, что я обязана любить и Раису, и ее алкаша Василия вкупе со всем человечеством, но почему-то не люблю. Вынуждена признать, что в чем-то она права. То есть человечество я люблю, но в целом, как понятие, в широком смысле слова, а вот отдельных его представителей и, в частности, Раису и ее домашнего террориста не очень. А за что мне их любить? За то, что Василий бьет Раису не реже трех раз в неделю, не реже двух — спускает с лестницы, и столько же раз сама Раиса бегает ко мне плакаться? Заметьте, без всякого приглашения! Но объяснять Раисе, «за что я их так не люблю», у меня не было настроения, тем более что она и не настаивала.
— Чаю хочешь? — поинтересовалась я.
— Давай, — с ходу согласилась она. Не помню, чтобы она когда-нибудь отказывалась.
Через пять минут чайник на плите уже гудел как паровоз. Я поставила на стол чашки и приготовилась выслушивать Раисины жалобы на «этого козла», но она продолжала «оригинальничать», против обыкновения заговорив не о муже, а почему-то обо мне. Ох, не к добру все это, подумала я и, как выяснилось позже, оказалась права.
— Счастливая ты, Танюха. — Раиса прицелилась в меня подбитым глазом. — Живешь как у Христа за пазухой. Никто тебе не указ. Свободная женщина!
Я даже чаем поперхнулась.
— Эх, и мне бы так… И это… Любовника себе завести молодого, чтобы этому старому хрену Ваське нос утереть. Попрыгал бы тогда, к-ко-зел! — вдохновенно спускала пары Раиса. — А что, я уж совсем ни на что не гожусь? — повела она рыхлым плечом, проглядывающим сквозь дырку в халате. — Ты-то себе вон какого красавчика отхватила, а я чем хуже?
— Какого красавчика? — Я чуть с табурета не упала.
— Да не притворяйся, — ухмыльнулась Раиса, — видела я, кто к тебе ходит. Не мужик, а картинка. Прямо Густаво Бермудес!
Хоть я и без понятия, кто такой Густаво Бермудес, все же без особого труда догадалась, кого Раиса с ним сравнивала. Да покойного Ингиного прибалта!
А отлупцованная собственным «Густаво» Раиса продолжала мечтательно закатывать подбитые глазки:
— С таким бы мужиком хоть разочек… Хо-хо-хо… И где ты его только подцепила, такого сладкого?
А я молча заливалась краской и про себя крыла Ингу последними словами. «Все будет хорошо, все будет хорошо…» Как же, будет, и очень скоро. Стоит только милиционерам показать Раисе Юрисову фотку, и я пропала. Она видела, как он входил в мою квартиру, а Ингу, между прочим, не видела. Во всяком случае, о ней речи не заходит.
— И чего напыжилась? — по-своему истолковала Раиса постное выражение моего лица. — Ты баба свободная, разведенная и никому не подотчетная, можешь гулять, сколько твоей душе угодно. Имеешь право. Опять же пацанчик твой сейчас у бабки, вот и пользуйся моментом. У вас с ним как, серьезно? Или в порядке развлечения? Да ты что такая напуганная? Женатый он, что ли? — Раиса придумала объяснение моей растерянности гораздо раньше меня. Причем очень даже правдоподобное объяснение.
— Да-да, — радостно закивала я.
— Бывает… — вздохнула понимающе Раиса. — А ты как думала? Хороших мужиков быстро разбирают. Чтобы такой-то красавчик да залежался! И что, никаких перспектив?
До меня не сразу дошло, о чем речь, и Раисе пришлось расшифровать свою мысль:
— Ну, разводиться он собирается или как? Я машинально послала в рот печенье:
— М-м-м… М-мы это… не обсуждали…
— А зря, — не одобрила моего легкомыслия Раиса. — Вопрос надо сразу ставить ребром, а то привыкнет шастать туда-сюда. И там хорошо, и здесь неплохо…
Ситуацию абсурднее этой трудно даже вообразить. Глупая, многократно битая забулдыгой-мужем баба, пришедшая ко мне среди ночи поплакаться, меня же и учит жить! Читает лекцию на тему: как обустроить мою судьбу. Взяла бы для начала свою обустроила! Будто без нее не хватает «специалистов». Впрочем, она по крайней мере занимается этим на самодеятельной основе, а сколько желающих залезть к тебе в душу по локоть за твои же денежки! Карму там подкорректировать или венец безбрачия снять. И что бы вы думали? Доверчивые неудачники к ним прямо валом валят. Слава богу, что я не таковская, даром что из Виллабаджо.
А Раисе так понравилось наставлять меня на путь истинный, что я уже и не чаяла от нее избавиться. Только перед самым рассветом она вдруг спохватилась и засобиралась наконец восвояси.
— Пойду, а то мой еще заснет в коридоре на полу, как прошлый раз… А ему нельзя переохлаждаться, у него радикулит, — озабоченно приговаривала она, всовывая свои мозолистые ноги в брошенные у порога растоптанные туфли-корабли.
— Уф-ф… — , Я захлопнула за Раисой дверь и перевела дух. Подошла к телефону и набрала номер Ингиного сотового. Он по-прежнему не отвечал. Наверняка она его специально отключила. Ну погоди у меня!
Глава 9
Общеизвестно, что понедельник — день тяжелый, для меня же он форменная каторга. Потому что во вторник выходит газета, которую мне, как корректору, приходится прочитывать от корки до корки, начиная с названия и кончая выходными данными. И не просто так, в свое удовольствие, а еще и ошибки исправлять, а этого добра в материалах наших папарацци полным-полно, уж поверьте мне. Иногда мне даже кажется, что все они берутся за перо, с грехом пополам одолев букварь. Зато сколько самомнения, сколько амбиций! Каждый мнит себя по меньшей мере Федором Достоевским!
Ну вот, вы уж, наверное, решили, что я законченная зануда, а это не так. И с коллективом у меня отношения нормальные, если не считать одной выскочки. Ляпает ошибок больше всех остальных, вместе взятых, а слова ей не скажи. Ходит задрав нос и корчит из себя женщину-вамп. Как раз она и назвала меня свободной от мужского внимания, овца этакая, всего лишь за то, что я указала ей на ее хромающую на обе ноги орфографию! Впрочем, что это я все о ней да о ней, слишком много чести для такой склочной особы.
Вернусь к злосчастному понедельнику. Почему злосчастному, думаю, объяснять не нужно. А ведь это был мой последний рабочий день перед отпуском. Собственно, таковым могла бы стать и прошлая пятница, но, во-первых, в пятницу в бухгалтерии не нашлось денег, чтобы выплатить мне отпускные, и, во-вторых, мне пока что не было замены. Не потому, что я такая незаменимая, просто другой корректор, которого
