— Пал жертвой одного из смертных грехов.
— Какого именно? — Эти янки такие дотошные!
— Чревоугодия, — удовлетворила я его любопытство уже за дверью.
— Отравился, что ли? — туго соображал буква-лист Отто.
— Вроде того, — уклончиво ответила я, хотела вызвать лифт, но передумала. Вдруг еще застрянет, хватит с меня одного печального опыта.
Через два квартала от дома я в первый раз остановилась, чтобы отдышаться. Молчавший до того Отто коварно воспользовался этой минутой, чтобы обрушиться на меня с новой порцией вопросов, от которых я кое-как отбивалась, пока дело не дошло до советов.
Совет номер один звучал следующим образом:
— Нужно обратиться в органы правопорядка.
— Нет, только не это! — выпалила я.
— Почему?
— Почему-почему… — повторяла я, ловя себя на том, что начинаю тихо ненавидеть этого бедолагу, за каким-то чертом нагрянувшего в Россию и тем самым сильно усложнившего мою и без того нелегкую жизнь. Чувствую, зря я его развязала. — Да потому, что у нас кругом мафия, ты же сам сказал! В милиции тоже коррупция. А… а иностранцев вообще не любят, запросто могут куда-нибудь услать. В Сибирь, например.
— Да ну? — не поверил Отто. — Но они же украли мои деньги и мой паспорт!
— Вот именно, паспорт, — подхватила я, — попробуй теперь докажи, что ты американец. А что, — я оглядела его с головы до ног, — по внешнему виду ведь ни за что не скажешь.
— Что же тогда делать? — Отто заметно приуныл.
— Самому нужно свой паспорт спасать! — заявила я с пафосом и углубилась в раздумья.
Меня не покидало какое-то странное чувство. Ну вроде я что-то забыла. Может, газ выключить? Или утюг? Со мной такое бывает: только выйду из дома — и начинается! Но в данном случае меня, конечно, другое беспокоило. Ну звезданула я Лонга сковородкой, ну удрала, прихватив с собой зачем-то этого американского дурачка, с которым только лишние хлопоты, но вот что это, собственно, меняет? Ведь все мое остается со мной. И исчезнувший труп Юриса, и мистический Ингин сын, и неизвестный брюнет, наведывавшийся в мою квартиру наряду с Юрисом. Что же получается: мне и дальше бегать от Юрисовых приятелей и шарахаться от милиции? Ну нет, я этого не перенесу.
Нужно вернуться, привести в чувство Лонга и вытрясти из него все, что он знает про Юриса. Ага, так он мне и сказал! А сковородка на что? Так-то оно так, только вдруг Борода с Беляшом заявятся? Что ж, чисто теоретически такая опасность, конечно, остается, но практически — вряд ли им удастся вырваться из лап Покемоновых бодигардов. Впрочем, это в том случае, если они еще сунутся в эти лапы, а то ведь запросто могут перетрухать заранее и ограничиться окончательным разорением Отто. Снимут с его золотой карточки оставшиеся баксы — и назад. Чтобы облегчить свою бандитскую душу нарезанием ремней из меня и Отто. Да, такой вариант не исключен, но рискнуть придется.
Не имеющий ни малейшего понятия о моих душевных муках, Отто переминался с ноги на ногу и пытливо заглядывал мне в лицо. Наивный, он ждал от меня помощи. Тоже мне, нашел, на кого рассчитывать! Стыдно, но придется воспользоваться его американской доверчивостью.
А чьей же еще, когда под рукой никого, кроме него? Вот у Инги для таких целей была я. Ах, Инга, Инга, эта беспримерная обманщица, задурившая мне мозги и бросившая меня на произвол судьбы! Ей что, она теперь в Швейцарии, а я тут вою от безнадеги. Вот вам наука на будущее, будьте умнее меня, каленым железом выжигайте в себе сентиментальность и поганой метлой гоните прочь подруг детства, иначе погрязнете в проблемах, как непутевые жители Виллабаджо в склизком жиру от свадебной индейки.
Я снова вплотную занялась обработкой несчастного Отто. Напустила на себя таинственности и стала его гипнотизировать непроницаемым взглядом.
— Стой здесь и никуда не уходи.
— А ты куда? — испугался Отто, как маленький мальчик, который боится оставаться один.
— Скоро вернусь! — решительно пресекла я дальнейшие расспросы и рысью устремилась обратно, в свою разоренную бандитским нашествием квартиру. Если б вы только могли предположить, кого я там застала! Да где уж вам, если даже я ничего подобного и в уме не держала.
А дело было так. Я на всех парах подлетела к дому и, почему-то пригибаясь, будто меня на прицеле снайпер держал, протиснулась в подъезд, а затем крадучись взобралась на пятый этаж. Постояла у своей квартиры, прядая ушами, как лошадь, и, мысленно перекрестившись, толкнула дверь. Она послушно распахнулась, обнажив сумрачное нутро прихожей. Из комнат и кухни не донеслось ни одного подозрительного звука, и я сделала еще пару шагов. Этого как раз хватило, чтобы пересечь крохотную прихожую и робко, одним глазком заглянуть в кухню, где каких-то пятнадцать минут назад я оставила оглушенного сковородкой Лонга.
Он и сейчас там лежал. А над ним склонился неизвестный мне человек, явно не Борода. И не Беляш. От испуга я на несколько мгновений потеряла способность соображать и вместо того, чтобы драпать без оглядки, стояла и как завороженная смотрела на спину таинственного незнакомца. Пока он что-то ею не почувствовал и не обернулся. Я сдавленно вскрикнула и вылетела вон. И только оказавшись на почтительном расстоянии от дома, я, наскоро проанализировав увиденное, с запозданием идентифицировала того, кто пришел на выручку Лонгу. Это был мистер Тореро! Тот самый красавец- стриптизер, от которого млели состоятельные дамочки в соку. Значит, он тоже бандит? Признаться, я расстроилась чуть сильнее, чем следовало.
Отто оказался на редкость послушным мальчиком. Стоял и терпеливо дожидался меня в пропахшей кошками подворотне, бедный американский малый, жестоко поплатившийся за желание иметь родственников в неласковой России. Видели бы вы, с какой надеждой он на меня посмотрел. Мне сразу стало совестно за те небылицы, которые я ему наплела. Ну насчет того, что без американского паспорта его чуть ли не волки загрызут. Я бы, наверное, зарыдала от жалости к нему, если бы он снова не полез ко мне со своими дурацкими вопросами.
— Минутку, — выставила я вперед руку, — мне нужно подумать!
Мне нужно было как следует обмозговать ситуацию в свете вновь открывшихся обстоятельств. Именно с этой целью я и попыталась ненадолго уйти в себя и ушла бы, если бы не Отто, успевший в мое отсутствие так одичать, как будто я его не в подворотне оставила, а на необитаемом острове. Ничем другим объяснить его неумеренное словоизвержение я просто не в состоянии.
— Мне нужно… Нужно сказать очень важное, — дергал он меня за рукав в непонятном возбуждении.
— Сейчас, сейчас… — отмахивалась я от него, пытаясь сосредоточиться на мистере Тореро. Если он из шайки Бороды, то, следовательно… Следовательно…
— …Твоя эта… криминальная жизнь к этому не имеет значения. — От волнения Отто заговорил по- русски как иностранец. Впрочем, он ведь и был иностранец. — То есть, я хотел сказать, отношения. Потому что, как бы там ни было, ты — это ты.
Очень мудрое наблюдение. Я-то — я, не спорю, а вот что с Отто творится? Весь дрожит, испариной покрылся, как рекламная бутылка пепси-колы. Может, у него с головой не все в порядке? На нервной почве. Это все Беляш, мерзавец, обработал беднягу по полной программе, а у Отто черепушка тонкая, американская, на такие нежности не рассчитанная.
— Это все равно твое, понимаешь? Понимаешь? — схватил он меня за руку.
— Понимаю, понимаю, — кивала я, хотя ничегошеньки не понимала. Лишь бы только он успокоился. А то еще начнет орать и биться головой об стену. Говорят, у неврастеников такое бывает.
— Мне раньше, раньше это сказать надо было, — убивался Отто, — в первый день. Но не получилось…
— Конечно, конечно, — поддакивала я, опасливо озираясь. Боюсь, что благодаря горячности Отто мы начали привлекать внимание посторонних. Хорошо еще, что их было немного: бомжеватый товарищ с дворнягой на поводке, усердно изучающий содержимое мусорного бака, да изнывающий от скуки мальчишка-подросток на скамейке.
— Тогда я был готов, но тебя не было, — захлебывался в эмоциях Отто. — Я сразу собирался это
