– С чего ты взял?
– Ну… – дракон взглядом указал на дверь.
– Я просто боялся тебе помешать.
– Чем? – искреннее удивление читалось даже на столь изменившемся «лице».
– Мало ли… – стушевался Интар. – Ты все-таки ожидаешь ребенка. Тебя нужно всячески беречь. Зариме насмешливо фыркнул и ответил, все еще сдерживая смех:
– Мое положение накладывает ограничения только на мой облик. Да, я не могу измениться, иначе потеряю яйцо, и только. Я не становлюсь инвалидом или беспомощным и не буду испытывать свойственных людям недомоганий. Издревле считается, что дракониха, ожидающая потомство, куда опаснее прочих, а вовсе не уязвимее, – произнеся эту внушительную речь, Зариме вздохнул, положил голову на колени своему избраннику и тихим, вкрадчивым голосом добавил: – Так что не нужно меня жалеть и оберегать. Мне было бы приятно видеть тебя рядом, но если ты не хочешь…
– Как я могу не хотеть? – теперь настала очередь вампира фырчать. – Просто все это так… неожиданно. Я не хочу навредить по неосторожности.
– Ты не навредишь. Я же не вампирша. Вон у меня защитная чешуя какая!
– Но, наверняка, нужны какие-то приготовления к родам, – немного растерянно проговорил Интар.
– Какие приготовления? – не понял Зариме. – Мы же не живородящие, а яйцекладущие. Где ты видел, чтобы за курицей или змеей бегала повивальная бабка?
– Ты не то и не другое.
– Но принцип похож.
– Вижу, ты совсем не волнуешься, – почти с восхищением.
– Волнуюсь, но немного по другому поводу.
– По какому же?
– Несколько… тревожно стать родителем.
– Мне кажется, всем тревожно. К тому же у нас получилось совсем неожиданно.
– Это точно, – усмехнулся Зариме. – Я и подумать не мог, что мой вылет завершится вот так.
– И, тем не менее, мы справились, как и со всеми предыдущими испытаниями. Поэтому, смею надеяться, и с этим мы справимся. Уж в этом-то ты точно не будешь одинок.
– Только у нас обоих не такой уж богатый опыт в воспитании детей.
– На наших глазах и с нашим участием выросли все дети Амаля, а человеческие младенцы куда как более хрупки. К тому же можно позвать и квалифицированного специалиста.
– Ты прав. Но есть еще один момент.
– Какой?
– Скорее всего, пророчество было все-таки обо мне, о нас, и мое дитя станет первым свободным драконом, родоначальником новой эры.
– Но что это за пророчество? Я о нем не в первый раз уже слышу.
– Я рассказывал легенду, как мы стали такими, едва не исчезнув. И когда драконы снова возродились, наша царица вновь обратилась с вопросом к Инанне. Она не роптала, но спросила, навечно ли ее народ обязан служить людям до вступления в полную силу. Ответом ей стало пророчество, в котором говорилось следующее:
«Лишь несвободный, вошедший в полную силу, родит свободного. Отцом станет один из сильнейших, и оба будут отмечены мной. Родится свободный, и вслед за ним все обретут свободу, если не повторят ошибок прошлого».
– Мудрено. И сколько лет этому пророчеству?
– Несколько тысячелетий.
– Но почему тебя изначально связывали с этим пророчеством?
– Существует более полное его изложение, моя мать его знает, а я не помню. Видел лишь однажды, очень давно. Ведь это и неважно, правда?
– Правда.
– Я не хочу, чтобы наше дитя преследовал удел избранного. Это слишком тяжкое и неблагодарное бремя.
– Согласен. Это может сильно испортить характер. Вспомни Ло-Мина. Оба поморщились при этом имени, а Интар вдруг предложил:
– Может, пригласить Эрнеста и Памиру? Если ты, конечно, настолько доверяешь им.
– Пригласи, – оживился Зариме. – Я буду рад их видеть.
– Вот и хорошо. А теперь давай отдохнем. День был просто безумным.
Кажется, Зариме уже заснул, даже не удосужившись устроиться поудобнее, по-прежнему с головой на коленях вампира. Тот лишь понимающе улыбнулся и сам постарался как-нибудь устроиться, и, в конце концов, просто облокотился о чешуйчатый бок.
Глава 86. Исполнение судьбы.
Памира с Эрнестом с радостью откликнулись на приглашение Интара, а уж когда он в телефонном разговоре упомянул «интересное положение» Зариме…
Они приехали с поздравлениями и подарками и, кажется, даже не удивились, что дракон оказался в таком «положении», словно так и должно быть. Лишь потом Памира аккуратно поинтересовалась у Интара, как это произошло и долго ли они планировали. Как оказалось с гораздо более практичной целью – вампирша тоже подумывала о том, чтобы примерить на себя роль матери.
Эрнест же буквально прилип к Зариме – настолько его восхитил его истинный облик, к тому же они подолгу беседовали о чем-то своем.
Несмотря на все ограничения и вынужденный затворнический образ жизни три месяца прошли очень быстро. Время потекло особенно стремительно, когда по соседству поселился Насим.
Он вернулся через два месяца полноправным хозяином дома Гияса и первым делом вручил Зариме подарок от матери. Этот дар весьма озадачил Интара, так как более всего походил на ларец с какими-то техническими устройствами.
– Что это за сейф? – с некоторым недоверием осведомился вампир.
– Это хранилище для яйца. Оно поддерживает температуру, оберегая от ее перепадов, следит за общим состоянием яйца, а также снабжает несколькими степенями защиты и оповещения, – объяснил Зариме.
– Полезная вещь, – подтвердил Насим.
– Мне об этом сложно судить, поэтому верю вам на слово. А сама Интисар не посетит нас?
– Если только позже, к самой кладке.
Честно говоря, Интара это где-то даже обрадовало. И хоть он понимал необходимость присутствия гостей, да что там, сам их пригласил, но все-таки больше тяготел быть вдвоем с Зариме. Он даже поделился этим наблюдением с Памирой, на что та понимающе улыбнулась и сказала:
– Твои чувства понятны. Ваш союз, так скажем, дал плоды. Это дело вас двоих, поэтому остальные и воспринимаются отстраненно. Включается древний инстинкт защиты потомства. Я уже наблюдала такое у вампиров.
– Хм… Но от себя такого я не ожидал.
– Так ведь прецедентов не было, – снова улыбнулась Памира. – Скажи лучше, ты рад?
– Хоть все и произошло неожиданно, но да.
– Это главное.
– Да, наверное. Зариме счастлив.
Интисар все-таки прилетела, причем буквально в день родин. Интар еще долго удивлялся, как ей удается так подгадать момент. Прилетев, в первую очередь осмотрела свое дитя. Правда, Зариме за прошедшие месяцы ничуть не изменился. Ничего не выдавало факта его «интересного положения», разве
