Саша заметила несколько любопытных. Они пришли под предлогом заказать новые подковы, починить косу, сделать нож или еще что, но истинная причина была на лицо — приезд гостей вызвал в деревне настоящий фурор.
Саша довольно сухо выслушала их просьбы и выпроводила. Они вынуждены были подчиниться, так как всем в деревне был известен ее крутой нрав.
Она ловко, почти без усилий, ворочала тяжелые ведра, чем восхищала Димьена, хотя он сам поднимал их словно пушинки. За работой он сказал:
— Женщина-кузнец — это довольно необычно.
— А что, есть какие-то нарекания к моей работе?
— Нет, просто такое встретишь редко…
— Мой отец был кузнецом, поэтому я с детства понимала, что к чему, а когда он умер, то я оказалась перед выбором: умирать с голоду, жить бедной сиротой у дяди или браться за молот. Я выбрала последнее, — уже более мягко ответила Саша.
— Наверное, трудно было.
— Поначалу очень, а потом дело пошло. Не скрою, мне нравится то, чем я занимаюсь. В округе нет кузнеца лучше меня, — не без гордости добавила Саша.
Вскоре вернулся Тихон с целым мешком всякой всячины. Он с гордостью выложил на крепко сколоченный стол головку деревенского сыра, свежее мясо, мед и корзину ягод.
Саша уже суетилась возле печи, в которой весело потрескивал огонь. Мясо было брошено в горшок и варилось вместе с луком и капустой. На столе уже стояли порезанный сыр, сваренные яйца, мед, ягоды. Она принесла из подпола квас, а под конец достала из печи ароматный хлеб.
Все спорилось в ее руках. Лишь изредка, если она случайно обжигалась или что-то падало, с ее уст срывалось крепкое словцо, что вряд ли можно было ожидать от девушки.
Наконец, Саша пригласила гостей к столу. Но, вопреки ее ожиданиям, они ели совсем немного. Это удивило ее, но она ничего не сказала, решив, что каждый вправе сам решать, что ему есть и когда.
Убрав со стола, она вернулась в кузню, предоставив гостей самим себе. Работа была для нее прежде всего.
В кузне Саша забывала обо всем. Вот и сейчас она не заметила, как стемнело. Была уже ночь, когда ее кто-то окликнул. Отложив молот и утерев пот со лба, она обернулась. Голос принадлежал Менестрес. Она стояла в дверях, и в жарком мареве ее волосы казались золотым облаком.
— Я вижу, ты работаешь допоздна, — сказала она.
— Ой, я и правда задержалась, — спохватилась Саша, увидев кусок ночного неба в дверном проеме.
Притушив огонь, она добавила:
— Ну, хватит на сегодня.
Затем она подошла к кадке с водой. Сполоснула руки и лицо, потом, не долго думая, окунула в воду всю голову. Убрав с лица мокрые волосы, она увидела, что Менестрес с улыбкой смотрит на нее.
— Что-то не так, — спросила она.
— Нет-нет. Просто ты так не похожа на остальных девушек, виденных мною в деревне.
— Я знаю, что не такая как все. Да и работа в кузне мало способствует этому.
— Но она нравится тебе, ведь так? Я видела, как горят твои глаза, когда ты работаешь.
— Что верно — то верно, за что некоторые называют меня нечистой и были бы рады, чтобы я вовсе покинула деревню, но тогда они бы лишились единственного кузнеца, — горько усмехнулась Саша.
— Понимаю. Некоторым трудно смириться с тем, что женщина может быть сильной.
Саша удивленно посмотрела на нее. Менестрес мало походила на ту, которую беспокоили эти проблемы.
Она поймала ее взгляд и сказала:
— Да-да, мне тоже приходилось с этим сталкиваться. У нас с тобой гораздо больше общего, чем может показаться.
Разговаривая, они вышли из кузни. После ее тяжелого, влажного воздуха все казалось невероятно свежим. Саша вдохнула полной грудью, наслаждаясь вечерней прохладой.
— Вы, наверное, устали с дороги, — сказала она. — А я вас отвлекаю.
— Вовсе нет.
— Думаю, вам все же лучше поспать.
— Но разве ты не устала? Ты проработала в кузне почти весь день.
— Дело привычное. К тому же перед сном я хочу окунуться в озере. Я вся пропотела.
— Разве здесь есть озеро?
— Да, совсем не далеко.
— Любопытно. Ты не будешь против, если я составлю тебе компанию?
— Да пожалуйста. Только внимательно смотрите под ноги, а то споткнетесь о корень — ногу покалечите.
— О, об этом можешь не беспокоиться, — она улыбнулась, и Алексе вдруг показалось, что ее клыки несколько длиннее, чем у обычных людей, но решила, что ей просто померещилось.
Они дошли довольно быстро. Саша, несмотря на темноту, рассеиваемую лишь неверным лунным светом, шла уверенно. Дорога была ей хорошо знакома. Менестрес не отставала от нее ни на шаг, словно всю свою жизнь провела в лесу.
Освещенное луной, озеро казалось просто фантастическим. Небольшие заросли камыша, белые лилии покачивающиеся на воде. Легкий пар над водой, редкие крики птиц и кваканье лягушек.
— Как красиво, — сказала восхищенно Менестрес.
— Да, — кивнула Саша. — Я хожу сюда почти каждый день, если погода позволяет.
С этими словами она скинула одежду и, пофыркивая, вошла в воду. Она плыла, делая сильные гребки, что явно вызывало недовольство местных обитателей. Недолго думая, Менестрес последовала за ней. Со своими длинными золотистыми волосами она походила на русалку.
— Я думала, знатным дамам не пристало купаться вот так, — сказала Саша, когда она подплыла к ней.
— Какие пустяки, — отмахнулась Менестрес.
Наконец, они вышли из воды. Серебристые капли покрывали сильное тело Саши. Менестрес выглядела так же. Вода стекала с них обоих. Пока они обсыхали, она сказала:
— Я вижу, тебя совсем не пугает ночь.
— Да, — просто ответила Саша. — По-моему, день хранит не меньше опасностей, чем ночь. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Можно и днем умереть упав с крыши и сломав себе шею. А что касается различных суеверий — если в них верить, то свихнуться можно, особенно если живешь одна.
— Разумно. В этом я с тобой согласна. Но, думаю, в деревне с тобой могли бы поспорить.
— Что верно — то верно. Хотя мне нет до этого дела. Я привыкла жить в отдалении от них. Они приходят ко мне лишь тогда, когда нужно что-либо выковать.
В этих словах был слышен крик души о бескрайнем одиночестве, в чем сама Саша никогда бы не призналась. Но это не утаилось от Менестрес и поразило ее.
Потом они вернулись в дом. Саша сразу же пошла к себе и почти мгновенно уснула.
Жизнь в деревне текла своим чередом, размеренно и вяло. Только некоторые время от времени стали жаловаться на слабость по утрам и незначительные провалы в памяти. Но это списывали на перебор с хмельным накануне.
Менестрес и Саша стали хорошими друзьями, хотя во многом были очень разными. Саша — грубоватая, зачастую привыкшая действовать по-мужски, Менестрес наоборот, утонченная, истинная леди, хотя у нее было много других способностей, никак не связанных с этим обликом.
Однажды она принесла в кузню к Саше свой меч. Протянув его ей, Менестрес спросила:
— Что ты об этом думаешь?
Саша осторожно взяла в руки меч и внимательно его осмотрела.
— Он великолепен, — наконец сказала она. — Очень тонкая и искусная работа. Я не знаю никого, кто бы смог сотворить подобное. Очень необычная техника, но сам меч довольно стар, хотя и прекрасно
