Том учтиво наклонил голову:
— Разумеется, вы не боитесь, мисс Мэри. Таких женщин я еще не встречал за всю мою жизнь.
Внезапно поняв смысл этих слов, она посмотрела на него и недоуменно спросила:
— Неужели ты с самого начала знал, кто я?
Он кивнул.
— Почему же ничего не сказал Гордону?
Негр посмотрел ей прямо в глаза.
— Так ведь я уже ответил. Вы — настоящая женщина, а мистер Гордон — большой ребенок. Я надеялся, что вы сделаете его мужчиной, но теперь уже не получится. И никогда больше не получится.
Мэри сделала глубокий вдох.
— Спасибо, Том.
Она пошла прочь, но старик не отставал.
— Если вы стеснены в средствах, у меня есть немного денег, мисс Мэри.
Впервые за этот вечер девушка почувствовала тепло искреннего участия и порывисто сжала его руку.
— Я выкручусь. Том. Спасибо тебе.
Старик опустил глаза.
— Жаль. Ужасно жаль, мисс Мэри.
Она пристально смотрела на старика, и по ее лицу скользнула слабая улыбка.
— Я передумала, Том. Ты можешь оказать мне услугу.
Он резко поднял голову.
— Да, мисс Мэри.
— Я поеду домой, останови мне маршрутное такси.
— Да, мисс Мэри.
Проводив взглядом старика, суетливо побежавшего к потоку машин на шоссе, Мэри вынула сигарету. Закурила. Затягиваясь, подняла глаза к небу.
Звезды были огромными и яркими. Красноватая луна повисла над невидимым горизонтом. До девушки долетал слабый рокот прибоя, с океана дул прохладный ветер.
Она резко швырнула в канаву недокуренную сигарету. Все решено. Пора собираться в Нью-Йорк. Она по горло сыта Флоридой. Здесь слишком большие звезды.
13
Майк поднял красные, воспаленные глаза от лежавшей перед ним книги и устало их потер. Выглянул в окно. Снег все шел. В соседней комнате зазвонил телефон, и он услышал голос матери.
Пора было отправляться на дежурство, в этом месяце он дежурил ночами. Медленно собрал книги, встал со стула и пошел в ванную, где уже были разложены бритвенные принадлежности.
Когда мать подошла к двери ванной, он намыливал лицо.
— Я собрала тебе завтрак, сын.
Он провел бритвой по щеке.
— Спасибо, мам.
Мать продолжала наблюдать за ним, пока Майк не почувствовал ее взгляд:
— В чем дело, ма?
Она не ответила и хотела отойти, затем повернулась к нему.
— Ты мало спишь. Сегодня опять встал около трех.
— Я не устал и, кроме того, мне надо прочесть все эти книги. Через пару месяцев — экзамен. Ты ведь не хочешь, чтобы твой сын всю жизнь проработал постовым?
— Больше всего мне хочется, чтобы ты был как все парни. Пойди куда-нибудь, развлекись, а то сидишь сиднем над книгами. Кстати, я все время сталкиваюсь на улице с этой Галлахер, дочкой аптекаря. Она каждый раз спрашивает о тебе...
— Ма, я тебе тысячу раз говорил, мне сейчас не до девушек. Слишком многое нужно успеть. Потом когда-нибудь.
Она поймала его взгляд в зеркале.
— Будь это Мария, у тебя нашлось бы время.
Лицо Майка залилось краской.
— Забудь о ней, мам. Поверь, с этим покончено.
Глаза матери смотрели грустно и нежно.
— Я-то могу забыть о ней, а вот можешь ли ты?
Шаги матери стихли в конце коридора. Ничего не видя, Майк взглянул в зеркало, как слепой провел бритвой по щеке и ощутил острую, режущую боль.
— Черт!
Положил бритву, достал кровоостанавливающий карандаш и прижал кончик к порезу. Рану защипало. Неужели мать права? Майк вытер лицо и подошел к окну. Снег все еще шел.
Что делает сейчас Мария, подумалось ему.
Часы в вестибюле пробили восемь, когда Мэри вышла из отеля. Белое покрывало, укутавшее улицы, гасило все звуки. Поежившись, Мэри пошла по 49-й улице по направлению к 6-й авеню. Там, у Рокфеллеровского центра и жизнь бойчее, и бизнес классом повыше: туристы, белые воротнички, словом, те, кто может раскошелиться. На Бродвее, 7-й и 8-й авеню цены никогда не поднимаются выше двух долларов, а на 6-й — можно заработать и десять.
Мэри взглянула на небо. Вряд ли при таком снегопаде удастся много заработать, но о выходном и думать нечего. Деньги кончились, за квартиру задолжала. Она медленно побрела вперед, якобы разглядывая товары на витринах.
На самом деле витрины служили ей зеркалами. Каждый прохожий мужского пола тщательно осматривался и оценивался. Свернув налево, на 6-ю авеню, пошла к 50-й улице. Пусто. Зашла в кафетерий на углу и заказала чашку кофе.
Села так, чтобы был виден концертный зал напротив. Шоу должно закончиться через двадцать минут, может, в толпе удастся поймать клиента. Загулявшие приезжие обычно ходят на дневное представление, чтобы освободить вечер для других забав.
Чашка была почти пуста, когда люди повалили на улицу. Одним глотком допив кофе, Мэри вышла из кафе, перешла улицу и вошла в фойе, где встала в углу, словно ожидая знакомого.
Прошедшая мимо билетерша с сочувствием посмотрела на девушку. Люди спешили к выходу сплошным потоком, но вскоре толпа начала редеть. Еще несколько минут и придется снова выходить на улицу. Видно, удача сегодня от нее отвернулась.
Уже у двери инстинкт заставил ее обернуться. С другого конца фойе за ней наблюдал мужчина. Автоматически взглянула на ботинки. Коричневые. Безопасен, полицейские носят только черные. Медленно обвела его непроницаемым взглядом, повернулась и вышла на улицу.
У перекрестка остановилась, ожидая зеленого сигнала светофора. Не оборачиваясь, она знала, что мужчина пошел следом. Зажегся зеленый, и Мэри перешла улицу, вошла в здание напротив, по узкой лестнице поднялась на галерею и остановилась у окна.
В стекле промелькнуло отражение мужчины, который встал поодаль, у другого окна. Мэри с независимым видом прошла мимо него, скользнула в крутящуюся дверь и двинулась по лестнице вверх. Почтовое отделение, ресторан, стекла в котором до половины закрашены черным, чтобы нельзя было заглянуть внутрь. Остановилась, открыла сумочку и достала сигарету. Не успела вынуть зажигалку, а перед нею уже появилась зажженная спичка.
Рука мужчины слегка дрожала. Мэри взглянула на него. Круглое, гладкое лицо, темные глаза. Вид вполне приличный. Прикурила и произнесла:
— Спасибо.
Он улыбнулся. Голос у него был низкий и гортанный:
— Вы разрешите вас угостить?
Она вопросительно подняла бровь и дружеским, совсем не обидным тоном спросила:
— Это все, что вам нужно?
