отца, мой Сантор. — Потом Магира обворожительно улыбнулась своими ямочками и неожиданно обратилась к Сатиру. — А ты как считаешь брат моего мужа? — Сатир отвёл глаза от красавицы, не находя слов. Потом ему почему-то казалось — Магира вовсе не произносила тех слов, а ему просто послышалось. Память снова вернула в тот злополучный день, и он с ужасом понял, что совершил ошибку. Нужно было промолчать. Но слово не воробей. Теперь осталось полагаться на слово Агасара.
Сатир впрыгнул в седло, да так неуклюже, что друг его расхохотался. — Брось ты. Забудь Сатире. Я твой друг и к тому — цари держат слово. — Сатир насилу улыбнулся, чтобы ответить, что 'слово царей в ложе с красавицей превращаются в пыль', но решил промолчать. В молчании они вышли из дворца, где Агасара у дворцовых врат, нетерпеливо дожидались, гарцуя, всадники свиты Агасара. Скифы, утомившись ожиданием, обрадовались возвращению царя, а Агасар объявил подчинённым: — Я направляюсь с Сатиром к кораблям Астарха. — . Свита царя оживлённо загалдела, перебивая друг-дружку. Этого момента они ожидали с нетерпением. У Астарха, знали они, не только оливковое масло и посуда — у него — хорошее вино. Сатир и Агасар, разгадав незамысловатые намерения, переглянулись и захохотали. У Сатира отлегло на душе. По брусчатке, ведущей к выходным воротам Пантикапея зазвучали копыта, а во дворце тем временем происходило следующее:
Легкие шажки раздавались в коридорах дворца. Пламя подсвечников колыхалось; тени ложились на стены и переламывались в мраморных полах, создавая причудливые, а подчас и наполненные ужасом и страхом сгорбленные фигуры. Иногда тени становились похожими на сказочных чудовищ и оборотней и тогда слуги замирали от страха и молились. Так и шаги, раздающиеся здесь были различны: приглушённо и тихо ходили слуги и придворные; сбиваясь с ритма шага, здесь проходили с просьбами к болеющему царю и за очередным приказанием; нетерпеливые шаги звучали редко — в случае неотложных вестей; уверенные в себе приходили лишь дети Перисада, да и то не всегда. Самыми интересными были лёгкие, как дуновенье ветерка и одновременно уверенно — стыдливые шаги невестки…
Звукоизоляция стен была превосходной, но Перисад за время своей неподвижности научился определять по звукам — кто и с чем направляется к нему. Для этой цели он приказал проделать окошко в коридор. А что делать, если поднимаешься с болью, засыпаешь с болями и не хочешь ничего. Тело пронзает боль и не хочется жить. Для особых случаёв в опочивальне, напротив арочного проёма и прохода на террасу второго этажа дворца, поставили роскошное и удобное полукресло-полулежанку. По вечерам — выносят на террасу, и он любуется городом и величием храма Аполлона, а в особых случаях его относят в зал официальных приёмов, но в последнюю луну этого не произошло, да и незачем.
Распознавание звуков шагов превратилось в привычку царя и некую игру, которую он сам придумал для себя. Сейчас Перисад догадался — к нему направляется невестка и значит — день пройдёт хорошо, если не сунется вечно хмурая жена Сатира. Магира в последнюю луну приходит каждое утро и это удивительно царю Боспора. В это время дочери и невестки спят, а вот она проведывает старика. Сначала он удивлялся и посчитал, что Магира приходит из зависти и подспудного желания, преследуя известную и понятную цель, а именно: — передачи трона царя Боспора — Сантору. Подозрение, поначалу укрепившееся, постепенно угасало и уже через месяц — исчезло совсем.
Магира искренно желала выздоровления ему: она просиживала часами с больным и даже ухаживала, а когда у царя возникало желание отвлечься — читала пьесы греческих драматургов. Особенно Перисаду нравилось, как она интересно толкует героев Одиссеи. На эту тему они часто беседовали и, это вносило, свежую струю в тусклую неподвижную жизнь царя Боспора. Как-то Перисад даже пошутил, что Магира, напоминает ему красавицу Елену во дворце Приама, на что Магира рассмеялась приятным грудным смехом, а потом потупилась. Он перестал думать о наследнике, хотя ещё два месяца назад хотел объявить преемника на трон, любимца — Сатира. Теперь мысли раздвоились, как и разделилось на два лагеря боспорское царство. Он знал о том, но не торопил себя, решив, что выскажет это на празднике винограда — осенью. Когда о наследнике заводил речь распорядитель и советник, он злился и прогонял всех. 'Я ещё жив', — твердил он и не хотел слушать никого. Сатир, его любимец постепенно тускнел, но Перисад от этого не стал хуже относиться к старшему. А вот Сантор — другой. В противовес Сатиру прямодушному и откровенному, Сантор обладает скрытностью, что хорошо для царя. Неприязнь братьев вызывала толки и брожения среди подданных. Разрушало образ Сантора то, что Перисад чувствовал во втором сыне что-то непередаваемо-нехорошее. Вот если женой Сатира была Магира! но жизнь распорядилась иначе — Магира жена Сантора. *Почему?* Перисад сколько не бился над этой загадкой, но разрешить не мог. У Сатира нет государственного мышления. Сантор прирождённый правитель, но он жесток и плохо относится к союзникам-скифам. Вот если бы женой Сатира была Магира, тогда бы он спокойно передал трон и доживал последние дни, не обременяясь вопросами правления. А у Сатира жена, да разве это жена и невестка. Приходит редко, всегда молчит и не знает, куда себя деть. Она хорошая и добрая, но всё же Магира во сто крат умнее и лучше. И ко всему — боги не обделили Магиру умом… От всех этих мыслей раскалывалась и болела голова. Перисад оказался на распутье, словно путник у перекрёстка дорог, не зная — какую выбрать….
Красавица Магира улыбалась встречным придворным. Лёгкое платье развевалось на ней, облегая достоинства. Сегодня она надела легкое и удлинённое платье со строгим верхом, а волосы заплела в косу, как это делают скифиянки и обмотала её поверх головки. Несколько длинный ротик нисколько не портил обаяния женщины, а узкие — дугой брови, выдавали восточное воспитание. Она проходила мимо, оставляя еле заметный запах восточных благовоний. Слуги, восхищаясь грацией и бесшумной походкой 'Афродиты', провожали красавицу и свою будущую госпожу к покоям Перисада. Их госпожа умела находить с ними общий язык, в отличие от жены Сатира — угрюмой и носатой критянки. Одна улыбка Магиры и — радость наполняет естество, а уж кому преподносит подарок, в виде упавшей из рук, невзначай, безделицы. Это нравилось придворным слугам и самому главному распорядителю. Магире платили любовью и почтением Угрюмые стражи у высоких дверей в покои царя Боспора, выпрямились и стали есть глазами госпожу. Магира одарила их кроткой улыбкой и, те расцвели от счастья. Они поклонились; один из них распахнул двери. — Проходите наша госпожа. Царь не спит. Только что у него был Сатир и царь Агасар. — Магира поморщилась при имени Сатира и вошла в опочивальню.
Перисад лежал в ложе на спине и невидящим взглядом рассматривал узоры на потолке. На мгновенье Магире показалось — царь Боспора мёртв, но это было желанием, а не действительностью. Такой недвижный и отсутствующий взгляд, ей доводилось видеть не в первый раз. 'Когда же он, наконец, сдохнет?', — подумала она и тихо кашлянула. Рабыни — сиделки поклонились госпоже и бесшумно удалились на терассу. Тёмнокожая сиделка, оставшись, услужливо пододвинула к кровати удобное кресло и незаметно для Магиры — её госпожи и покровительницы, тоже — ушла.
— Доброе утро отец — как можно ласковее произнесла Магира. Перисад вздрогнул от 'неожиданности' и перевёл внимание в сторону невестки. Он заметил, как рабыня переглянулась с Магирой. Это заинтересовало старого царя, но на лицо не отразилось. 'Откуда они знают друг — дружку? Чёрнокожая рабыня подмигнула невестке, как знакомой, а может..'? Додумывать мысль Перисад не стал. Он решил оставить размышление на 'потом'.
Царь изобразил непритворное удивление, завидев новую причёску Магиры. — Ооо, Магирочка ты порадовала старика! — сказал он и попробовал повернуться. Скрывая пронзившую боль, царь Боспора не отрываясь, смотрел на обёрнутую вокруг головы косу и волосы, выкрашенные в светло-каштановый цвет. — Ты так прекрасна сегодня дочка. Мой сын видел твою новую причёску? — Магира расцвела, ямочки на щеках ожили. Для неё это была двойная радость. 'Один попался в капкан, а старик совсем без ума'. Она поклонилась царю и присела. Перисад изрядно удивился и стал теряться в догадках, относительно новой причёски Магиры. — Оставь нас — приказал он тёмнокожей. Магира, догадавшись, что царь заметил её перемигивания, выругалась про себя допущенной оплошности и обворожительно улыбнулась — Доброе утро отец. Я сделала новую причёску, чтобы порадовать тебя, но это не самое главное на сегодняшнее утро. Я нашла твоей чернокожей красавице мужчину, если конечно же ты — отец не возражаешь. — Не дождавшись ответа Перисада, перешла в 'атаку'. — У меня есть хорошая новость для тебя отец. — Перисад напрягся в догадках, а Магира нежно погладила седые волосы старику, скрыв брезгливость, и сняла невидимую пылинку. Подозрение, зародившееся в душе царя, начало угасать. — Твоя тёмнокожая рабыня хороша — забросила 'крючок' невестка. — Я разговаривала с ней вчерашним вечером и нашла, что она хорошо воспитана и к тому же образована. Она умеет читать. Это удивительно для рабыни. Я очень рада этому. — Магира снова усмехнулась, а Перисад позабыл про подозрение. — Я принесла тебе царь Боспора
