ухватил Джонни за волосы. В этот момент в холл вышла Эстер.
— Здравствуй, Джонни, — улыбнулась она, — ну заходи же, заходи.
Держа Марка на плечах, он вошел в гостиную. Питер сидел, читая газеты. Он был в одной майке, и Джонни с удивлением заметил, какое он отрастил брюшко. Питер посмотрел на Джонни и улыбнулся.
— Ты только взгляни на него, — сказала Эстер, обращаясь к Джонни и смотря на него смеющимися глазами. — У нас в доме служанка, а он себе сидит целый день в одном белье.
Питер перешел на идиш:
— Ну и что? Я знаю эту немецкую деревеньку, из которой она родом. Они и не знают там, что такое рубашка.
Джонни смотрел, хлопая глазами и ничего не понимая, а они оба расхохотались.
— Иди, надень рубашку, — приказала Эстер.
— Ладно, ладно, — проворчал Питер, направляясь в спальню.
Вскоре он вышел, застегивая на ходу рубашку, и Джонни опустил Марка на пол.
— Каким ветром тебя к нам занесло?
Джонни быстро смерил его взглядом и улыбнулся про себя: Питер ничуть не изменился, хотя Джонни уже почти месяц не заходил к ним в гости.
— Да вот, хотел посмотреть, как живут богачи, — засмеялся он.
— Но ведь ты уже был здесь, — серьезно сказал Питер, не поняв шутки.
Джонни снова развеселился.
— Но тогда у тебя еще не было служанки.
— А какая разница? — спросил Питер.
— Да уж есть, — сказал Джонни, продолжая улыбаться.
— Для меня — никакой, — серьезно сказал Питер. — Даже если бы у меня был полный дом слуг, я бы не изменил своим привычкам.
— Конечно, — добавила Эстер. — Он и тогда бы продолжал, как сейчас, расхаживать по дому в одном нижнем белье.
— Это лучшее подтверждение моих слов, — победно заявил Питер. — Со слугами или без слуг, Питер Кесслер всегда остается самим собой.
Джонни был вынужден признать, что Питер прав. Не Питер изменился за последние несколько лет, а сам Джонни. Питер был доволен тем, как идут дела, но Джонни не мог довольствоваться достигнутым. Ему хотелось чего-то еще, ему вечно чего-то не хватало, и он никак не мог понять, чего именно. Чувство неудовлетворенности постоянно преследовало его. Он вспомнил, что Джо сказал ему утром. Да, Питер проделал большой путь от владельца лавки скобяных товаров в Рочестере, он достиг определенного положения и был им доволен. Какое же право имел Джонни заставлять Питера рисковать всем ради своей идеи? С другой стороны, подумал он, у Питера ничего и не было бы, если б тогда, еще в Рочестере, он не подталкивал его. Но давало ли это ему право силком тащить Питера дальше? Этого Джонни не знал. Он только чувствовал, что остановиться не может. Будущее, хотя и совершенно туманное, манило его.
Джонни вопросительно посмотрел на Питера.
— Надеюсь, ты чувствуешь себя еще не настолько важным, чтоб отказаться выслушать хорошую мысль?
— Именно это я и имею в виду, — сказал Питер. — Я всегда готов выслушать хороший совет.
Джонни с облегчением вздохнул.
— Рад это слышать, а то некоторые говорят, с тех пор, как ты переехал на Риверсайд Драйв, к тебе и не подступиться.
— Кто это мог такое сказать? — возмущенно возразил Питер. Он повернулся к Эстер. — Как только начинаешь жить более-менее по-человечески, со всех сторон тебя начинают пинать.
Эстер понимающе улыбнулась.
Она чувствовала, что Джонни пришел неспроста. Ей было интересно, что он задумал, и она чувствовала, что скоро это узнает.
— Люди ведь могут ошибаться, — сказала она. — А может, ты и в самом деле дал кому-нибудь повод?
— Никогда! — возмущенно запротестовал Питер. — Я со всеми в хороших отношениях.
— Тогда не надо волноваться, — успокоила его Эстер и повернулась к Джонни. — Выпьешь чашечку кофе с пирогом? — Все прошли за Эстер в кухню.
Расправившись со вторым куском пирога, Джонни как бы невзначай спросил у Питера:
— Читал сегодня утреннюю газету?
Повинуясь какому-то шестому чувству, Эстер повернулась и поглядела на Джонни. Вопрос был задан небрежно. «Слишком небрежно», — подумала она. Что-то особенное было в его голосе, и она подумала: «Сейчас начнется».
— Ну? — ответил Питер.
— Читал, что Бернар снимается в фильме из четырех частей? А насчет «Quo Vadis»?
— Конечно, — ответил Питер. — А почему ты спрашиваешь?
— Помнишь, я говорил тебе о полнометражных картинах?
— Конечно, помню, — ответил Питер. — Я еще и тот сериал, который ты изуродовал, помню.
— Это совершенно другое, возразил Джонни. — Тогда я лишь пытался что-то сделать наугад, а сейчас все доказывает, что я был прав. Я хотел сделать фильм по пьесе «Бандит».
— Ну и что же? Для меня ничего не изменилось.
— Как ничего не изменилось? — снова возразил Джонни. — Известнейшая актриса нашего времени снимается в подобной картине, другую делают по мотивам прославленного романа, а ты утверждаешь, что ничего не изменилось? Неужели ты не видишь, что картины становятся длиннее? Да ведь Объединение просто связало нам руки этими двухчастёвыми фильмами.
Питер встал.
— Чепуху какую-то ты говоришь. Возможно, когда-нибудь кто-нибудь и снимет большую картину. Стоило тебе прочитать в газете, что снимают два фильма, и ты уже вбил себе в голову, что ты прав. Если бы Сара Бернар снималась в картине Питера Кесслера, возможно, я бы и согласился, а так, ты думаешь, кто-нибудь высидит целый час, глядя фильм, где нет ни одного известного актера?
Джонни посмотрел на него. Питер был прав. Без знаменитостей трудно будет привлечь зрителей. Он вспомнил, что, когда работал в балагане, имена многих акробатов и гимнастов были известны, и это привлекало публику. Артисты, играющие на театральных подмостках, тоже были известны, но только не в кино. Объединение всегда резко выступало против их привлечения, опасаясь, что прочие актеры, узнав себе цену, начнут требовать больше денег.
Но, тем не менее, люди уже узнавали на экранах некоторых артистов, и когда слышали, что в каком- нибудь кинотеатре идет фильм с участием их любимца, то валом валили туда. Например, этот забавный парень, который снимается в комедиях, как же его имя? Хорошенько подумав, Джонни вспомнил — Чаплин. Зрители его запомнили и продолжали ходить на его фильмы, даже если не были большими поклонниками кино.
«Надо будет в начале каждого фильма пускать титры с именами актеров, — подумал Джонни, — так будет легче их запомнить, а владельцу кинотеатра проще рекламировать фильм». Питер как-то странно глянул на Джонни. Тот все молчал, и Питер уже подумал, что ему удалось переубедить его.
— Ну что, успокоился? — победно произнес он.
Джонни покачал головой, спускаясь с небес на землю. Он вытащил сигарету и закурил, глядя на Питера.
— Нет, — ответил он, — не успокоился, но ты мне подал прекрасную идею, которая обеспечит успех нашей большой картины. Известное имя! Имя, которое у всех на устах. Если мы найдем подходящего актера, ты ведь не будешь против?
— Если так, то я бы еще подумал, — признался Питер. — Но где ты его возьмешь?
— Да взять хотя бы актера, который играет «Бандита» на сцене, — ответил Джонни. — Уоррена Крейга.
— Уоррен Крейг?! — недоверчиво воскликнул Питер. — Может, назовешь еще парочку громких
