стержень, гордо протянув его шаману.
Шаман взял его и быстро удалился. Защищенная от любопытных глаз плотным кольцом женщин, Канеха проследовала в вигвам вождя.
Женщины расступились. В полумраке на нее смотрели вождь и Сэм. Канеха стояла, гордо подняв голову и уважительно глядя поверх их голов. Грудь ее вздымалась, а ноги слегка дрожали. Она молилась, чтобы Рыжей Бороде понравилось то, что он видит.
Первым по традиции заговорил вождь.
— Видишь, как обильно течет ее кровь, — сказал он. — Она родит тебе много сыновей.
— Да, она родит мне много сыновей, — сказал Сэм, не отрывая глаз от ее лица. — В знак того, что я ею доволен, я обещаю моим братьям мясо еще одного бизона.
Канеха улыбнулась ему и вышла из вигвама, чтобы искупаться. Ее молитвы были услышаны. Она понравилась Рыжей Бороде.
Сейчас из-за живота ее движения стали тяжелыми. А Сэм сидел и пытался понять, почему бизоны не вернулись. Что-то подсказывало ему, что и не вернутся. Слишком много их перебили за последние годы.
Наконец, он оторвал взгляд от стола:
— Собирай вещи. Мы отсюда уезжаем.
Канеха кивнула и принялась послушно собирать домашний скарб. Сэм вышел наружу запрячь мулов в повозку. Быстро управившись, он вернулся в хижину. Канеха подхватила первый узел и направилась к двери, когда резкая боль пронзила ее снизу доверху. Она выронила узел и согнулась вдвое. Потом многозначительно посмотрела на мужа.
— Что, прямо сейчас? — спросил Сэм почти недоверчиво.
Она кивнула.
— Я тебе помогу.
Она выпрямилась, когда боль ненадолго отпустила.
— Нет, — твердо сказала она на языке кайова, — это женская работа.
Сэм понимающе кивнул и вышел.
Было уже два часа утра, когда он услышал из хижины крик ребенка. Он весь напрягся, прислушиваясь. Минут через двадцать дверь открылась: там стояла Канеха. Он встал на затекшие ноги и прошел в дом.
В углу, на расстеленном у огня одеяле, лежал голый ребенок. Сэм остановился, глядя на него.
— Сын, — гордо сказала Канеха.
— Да, сын, разрази меня гром. — Сэм дотронулся до ребенка, и тот открыл глаза и закричал. — Сын, — повторил Сэм. — Ну, надо же!
Он нагнулся, чтобы лучше его рассмотреть. Борода защекотала ребенка, и малыш снова закричал. Кожа у него была белая, а глаза синие, как у отца, а вот волосы — черные и густые. На следующий день они уехали.
3
Они обосновались милях в двадцати от Додж-Сити, и Сэм стал возить грузы для почты. Это оказалось довольно прибыльно, поскольку ни у кого не было таких мулов.
Они жили в небольшом домике, где и начал подрастать Макс. Канеха была довольна сыном. Правда, время от времени она задумывалась, почему духи не дают ей больше детей, но это ее не слишком беспокоило. Поскольку она была индианкой, они держались особняком.
Сэма это тоже устраивало. От природы он был очень робким человеком, и годы, проведенные в одиночестве, так и не избавили от робости. В городе он прослыл молчуном и скрягой. Ходили слухи, что у него припрятано золото, которое осталось с тех времен, когда он охотился на бизонов.
К одиннадцати годам Макс был таким же ловким и быстрым, как его предки-индейцы. Он мог скакать без седла на любой лошади, мог попасть из ружья в глаз суслику с расстояния ста метров. Его черные волосы были по-индейски длинными и прямыми, а темно-синие глаза на загорелом лице казались почти черными.
Однажды вечером, когда они сидели за ужином, Сэм посмотрел на сына.
— В Додже открывается школа.
Макс вопросительно посмотрел на отца. Он не понял, следует ли ему что-то говорить, и продолжал есть молча.
— Я тебя записал. И заплатил десять долларов.
Макс решил, что теперь ему пора заговорить:
— А зачем?
— Чтобы тебя научили читать и считать.
— А это зачем?
— Мужчине следует это уметь.
— Но ты же не умеешь, — с детской прямотой заявил Макс. — И тебе это нисколько не мешает.
— Времена меняются. Когда я был мальчишкой, ничего этого было не нужно. А сейчас для всего нужно читать и писать.
— Я не хочу.
— А я сказал: пойдешь! — рявкнул Сэм. — Я уже обо всем договорился. По будням будешь ночевать на конюшне Ольсена.
Канеха не совсем поняла, о чем говорит муж, и переспросила на языке кайова:
— Что это?
Сэм ответил ей на том же языке:
— Источник больших знаний. Без этого наш сын никогда не сможет стать большим вождем у бледнолицых.
Такое объяснение вполне удовлетворило Канеху.
— Он пойдет, — убежденно произнесла она и молча вернулась к плите.
В следующий понедельник Сэм отвез Макса в школу.
Учительница, леди из обедневшей семьи южан, подошла к двери и улыбнулась Сэму:
— Доброе утро, мистер Сэнд.
— Здравствуйте, мэм. Я привел в школу сына.
Учительница посмотрела на него, потом на Макса, потом обвела взглядом двор школы.
— А где он? — озадаченно спросила она.
Сэм подтолкнул Макса вперед.
— Поздоровайся с учительницей, Макс.
Макс, в новых штанах и куртке из оленьей кожи, неловко помялся и буркнул:
— Здрасьте, мэм.
Учительница брезгливо сморщила носик.
— Но это же индеец! — воскликнула она. — Мы не принимаем в школу индейцев.
Сэм в упор посмотрел на нее.
— Он мой сын, мэм.
Учительница поджала губы.
— Полукровок мы тоже не принимаем. Эта школа только для белых.
Она повернулась и хотела уйти, но ее остановил ледяной голос Сэма:
— Мне наплевать на вашу веру, мэм, как и на ваши взгляды. Но я помню, что отсюда до Виргинии две тысячи миль, а вы взяли с меня десять долларов за обучение моего сына, как и со всех остальных, кто пришел на собрание в лавку. И если вы не будете учить его, как обещали, то лучше уезжайте следующей же почтовой каретой.
